В наш городок весну приносят попугаи. Перепутав Америки, они освоили 40-ю широту, научились вить гнезда и поселились напротив спальни. Любовь у них — шумное дело. Вместо того чтобы ворковать, как горлинки, они орут как резаные — то ли от страсти, то ли от ревности, то ли от общего ажиотажа, который мы все разделяем с приходом первого, обморочного, тепла. В Нью-Йорке, впрочем, весной не умеют пользоваться. Здесь живут не по календарю, а по термометру: зимой ходят в шортах, летом — в уггах, и всегда бегом, не замечая погоды. За сменой сезонов лучше наблюдать там, где ее ждут, как невесту, встречают пушками и называют «Весной священной». Лишенная этой ежегодной кадрили, сегодняшняя Америка устроила свой ритуал. Каждую весну, как только отгремит «Оскар», происходит торжественное явление очередной новинки Apple.
Третью версию iPad встречали с тем энтузиазмом, который раньше вызывала премьера боевика или публикация очередного «Гарри Поттера». Новый iPad отличается от старого не качеством, а количеством: работает быстрее, снимает лучше, краски ярче, картинка четче, и экран-«ретина» такой, какой и не снился лучшим телевизорам. Все это еще не причина, чтобы поменять новый на старый. В этом нет нужды, но есть радость роскоши. Любимое дитя нашего века, iPad стал сенсацией массовой культуры, индикатором статуса и аккумулятором престижа. Раньше так гордились рысаками. Потом — машинами, теперь — машинками: чем меньше, тем лучше, чем тоньше, тем дороже.
И не зря. Электронное семейство Стива Джобса стало не манифестацией прогресса (таким был компьютер), а средством его усмирения. iPad прокрался в наш интимный быт, чтобы изменить его и нас. Компьютер — почти коллега, помощник, который ждет нас за рабочим столом, в рабочее время, чтобы честно выполнять служебные функции. На компьютере работают, с iPad (не говоря уже про iPhone) живут — всегда и всюду.
Я это чувствую по себе. Мне трудно обходиться без iPad, не потому что он мне нужен, а просто потому, что мне трудно обходиться без него. Это не тавтология, это — признание зависимости от мелкого технического устройства, которое стало протезом интеллекта.
Конечно, такое началось не сегодня. Прогресс плодит число потерь, и за интеллектуальный комфорт мы расплачиваемся умственными способностями. Письменность отобрала у нас умение читать наизусть эпос. В Индии безграмотные сказители до сих пор ночами напролет декламируют «Махабхарату». Гутенберг еще сильнее ухудшил память. Дальше — больше. С появлением калькулятора мы разучились считать в уме и умножаем 10 на 10, тыча в кнопки. Google отбирает у нас эрудицию, обесценивая энциклопедизм, которым предыдущие эпохи привыкли гордиться и хвастаться. Мы разучились пользоваться картой, зная, что навигатор справится без нее. Нам не нужна орфография, потому что ошибки исправит занудная, как завуч, программа-корректор. Новое, выросшее с компьютерной клавиатурой поколение уже не умеет читать рукописный шрифт, тем более писать от руки. Даже номер телефона никто не трудится запоминать.
У этой ситуации есть античная параллель. В хозяйстве знатного римлянина обязательно был раб-номенклатор. Сопровождая хозяина на форум, он подсказывал ему имена встреченных и связанные с ними сплетни. Именно таким номенклатором мне представляется iPad. У него тоже есть ноги — мои. Послушный и незаметный, он позволяет выглядеть умнее, чем ты есть. Следуя за движением ума и тела, он отвечает на каждую прихоть любознательности и каприз любопытства. Лучше его у нас не было ни друга, ни ментора, но услуги он оказывает не даром. Рабы — а пуще всех верные — всегда опасны для хозяев, ибо вторые разучиваются жить без первых. Зная всё, портативный советник упраздняет трудности, но лишает радости от их преодоления. Учась вместо нас, он не дает нам тех попутных знаний, которые мы приобретали в поисках ответа. Теперь ответы являются сами собой, не требуя труда и упорства.
Вряд ли, однако, нас это остановит. Дряблость интеллектуальных мышц — еще не повод для паники. Тем более что у нас нет выбора. Прогресс — дорога в один конец, и всё, что мы можем, это понять, куда она ведет и какими будут окрестности.
Электронная революция привела к непредсказанным последствиям. Измельчавший и одомашненный компьютер изменил категории пространства и времени, концепции труда и досуга, дружбы и любви, эрудиции и политики. Отсюда — опустевшие офисы, разорившиеся моллы, кочевой образ жизни, круглосуточный режим, виртуальные связи, исчезающие границы, электронная демократия.
Гений этой революции в том, что ее трудно заметить и нельзя не полюбить — особенно весной, когда в магазинах вот-вот появится новый iPad.
