«Русские певцы сейчас на самой вершине»

14 апреля в тысячах кинотеатров по всему миру пройдет прямая трансляция «Травиаты» из «Метрополитен-опера» в постановке немецкого режиссера Вилли Деккера. Роль Жермона в этом спектакле поручена народному артисту России Дмитрию Хворостовскому. Незадолго до кинопремьеры новой «Травиаты» генеральный менеджер «Метрополитен» Питер Гелб впервые в своей карьере дал эксклюзивное интервью российскому изданию.

— В России сейчас, пожалуй, пик народного недовольства модернистскими постановками — такими, как «Травиата» Вилли Деккера. У вас он уже пройден?

— Вопрос ни в коем случае не в декорациях или исторической достоверности. Плохие спектакли создаются во всех стилях, жанрах и направлениях — так же, как и хорошие. Главное — правильно рассказать историю, суть происходящего. Например, постановка «Травиаты», осуществленная Вилли Деккером, практически «голая» — без всякой позолоченной роскоши, как у Дзефирелли. И это сильнее воздействует на публику, потому что Верди хотел сделать «Травиату» современной драмой о трагедии проститутки. Публика хочет не костюмов или декораций — она хочет видеть хороший спектакль и не хочет смотреть дерьмо. Именно публика является для меня мерилом — не критики и не академики, которые пытаются запихнуть оперу в бутылку своих взглядов. Читая рецензии, я все время думаю: эти люди не хотят, чтобы публика наслаждалась оперой. Они хотят страданий. Но опера не должна приносить страданий. Она должна делать людей счастливыми. Даже если это трагедия, в конце должен быть искупительный катарсис.

— Много ли русских работает в «Мет»?

— Не имею представления. У нас певцы не проходят паспортный контроль. «Мет» — интернациональный дом, открытый для артистов со всего мира. Здесь не существует первоклассных и второклассных певцов, нас интересуют только самые лучшие. И русские с их потрясающим качеством пения сейчас на самой вершине. Еще никогда их не было так много: западные театры наводнены русскими артистами, высвобожденными из-под «железного занавеса» 20 лет назад. Теперь они делают мир лучше. Делают его более пригодным для музыки.

— И сами становятся всё более пригодными для работы в западном репертуаре.

— Галина Вишневская объясняла мне, что когда она покинула СССР, ее карьера была закончена. Ведущая советская певица не умела петь так, как нужно было петь на Западе. Сейчас ситуация кардинально изменилась. Аня Нетребко только что стояла на сцене «Мет» и пела Манон для 250 тыс. человек в кинотеатрах по всему миру. Дмитрий Хворостовский споет Жермона в нашей «Травиате». Режиссер Дмитрий Черняков поставит «Князя Игоря» через сезон. Хореографом будет Алексей Ратманский, дирижером — Валерий Гергиев. Кстати, значительная часть бума русской оперной школы на Западе — результат усилий Гергиева.

— Как вы вышли на Чернякова?

— У него сейчас мощная карьера в Европе, а я заинтересован в новых талантах. Несколько человек говорили мне о нем.

— Многие считают «Мет» самой могущественной оперной компанией в мире. Разделяют ли это мнение в самом театре?

— Дело не в том, кто «самый могущественный». Я хотел бы, чтобы «Метрополитен» был источником важнейших художественных тенденций.

— Какие тенденции зародились в «Метрополитен»?

— В нашей богатой истории были периоды, когда театр играл роль локомотива в оперном мире. Были и потерянные годы. Сейчас мы делаем то, чего не делалось 10–20 лет назад. Во-первых, мы фокусируем внимание не столько на музыкальных ценностях, сколько на театральных — потому что высочайший музыкальный уровень уже достигнут. Во-вторых, работаем над расширением репертуара за счет как современных опусов, так и забытых творений прошлых эпох. В-третьих, концентрируем усилия на контакте между театром и публикой.

— Вы хотите, чтобы опера «пошла в народ»?

— Мы должны агрессивно преследовать публику, домогаться ее. Ведь сейчас эпоха быстрых и кратких развлечений, а опера длинна и требует некоторых интеллектуальных вложений. Сейчас опера отдает мертвечиной, поэтому мы должны работать изо всех сил, чтобы сделать ее живой и динамичной. Наша задача — удерживать оперу в мейнстриме культуры.

— Как вы устанавливаете контакт с аудиторией?

— «Мет» сыграл ведущую роль в том, что оперное искусство теперь стало доступным через прямые трансляции в кинотеатрах мира, через цифровую технику, через интернет-платформы. У нас есть своя круглосуточная радиостанция, разработаны приложения для айпадов, cloud-сервисы, созданы электронные учебные материалы для школ изучения оперы, которые существуют в Америке. Так мы привлекаем новую публику, без которой история оперы не сможет продолжаться.

— Правда ли, что гонорары в «Мет» строго лимитированы и многие солисты поют здесь не столько для денег, сколько ради престижа?

— Неправда, мы хорошо платим. Просто евро стал котироваться дороже доллара, поэтому топовые гонорары в Европе сейчас выше, чем в «Мет». Зато у нас певцы получают дополнительный доход от HD-трансляций. К тому же мы единственный театр, который способен собрать глобальную аудиторию.

— В России многие знают вас благодаря книге Нормана Лебрехта, в которой вы представлены как один из убийц классической музыки.

— Я не комментирую Нормана Лебрехта, он мне неинтересен. Прочтите его книги, и вы поймете, что он пишет нечто несусветное.

— Как вы стали личным менеджером Владимира Горовица?

— В подростковом возрасте я работал пресс-агентом. И однажды убедил менеджера мистера Горовица, что меня следует нанять как пиар-агента, чтобы мистер Горовиц видел свое имя в газетах. Потом Горовиц и его жена стали для меня едва ли не второй семьей. Отчасти они полюбили меня из-за родословной: моим двоюродным дедушкой был Яша Хейфец. Я организовал последние годы карьеры Горовица, в том числе его возвращение в Россию и фильм «Горовиц в Москве».

— Во время нашей прошлой беседы вы говорили, что за пять лет вам ни разу не удалось заманить Барака Обаму в «Мет». Это по-прежнему так?

— Барак Обама очень занятой человек, и посещение оперы не входит в обычную повестку его дня. В Америке культура гораздо меньше связана с политикой, чем в России. Президент США не чувствует той ответственности за поддержку высокого искусства, которую чувствует российский президент. И в отличие от России, где Большой расположен рядом с Кремлем, «Метрополитен» находится в сотнях миль от Вашингтона. Раньше у нас бывали президенты, которые ходили в оперу, но это не постоянное явление.

— Нет ли у вас желания привезти «Мет» на гастроли в Россию?

— Мы были бы счастливы приехать. Но сейчас не самые простые экономические условия, а чтобы транспортировать «Мет», нужны гигантские деньги. Наш годовой бюджет составляет $ 300 млн, при этом дотации от правительства США практически отсутствуют. А затраты на рабочую силу у нас выше, чем где-либо в мире, — всё из-за нью-йоркских профсоюзов. Держимся на доходах от продажи билетов, HD-трансляций и за счет пожертвований частных лиц. Но все эти частные лица — местные любители оперы, которые вкладываются в оперную жизнь в Нью-Йорке. Мы не можем тратить их деньги на путешествия. Так что если русские оплатят наш приезд, мы с радостью приедем. Ждем приглашения.

Справка «Известий»

«Эпоха Гелба», 16-го генерального менеджера «Метрополитен-опера», продолжается шестой год. По давней традиции руководителей главного театра Соединенных Штатов считают по номерам, как президентов. При каждом — новая политика, новые лица и новые проблемы. Питеру Гелбу довелось встать у руля «Мет» незадолго до мирового кризиса, и сейчас он ведет корабль с годовым бюджетом в $ 300 млн через серьезные экономические бури. Его уже называют одним из самых жестких реформаторов в истории оперной индустрии, а журнал Time включил его в список 100 самых влиятельных людей мира.