«Серебренников сказал мне: ты не боевик, ты другой»

МХТ имени Чехова откроет сезон 3 сентября премьерой спектакля «Зойкина квартира».  Режиссер Кирилл Серебренников доверил главную трагическую роль чиновника-самодура Алексею Кравченко, известного широкому зрителю ролями в военных и криминальных  телесериалах.  О том, как проходила работа над пьесой Булгакова, актер рассказал «Известиям».

— В том, что вы отменно играете спецназовцев и полицейских, у зрителя сомнений нет. А где вы «подсмотрели» своего героя Гуся-Ремонтного, очень получился узнаваемый тип современного чиновника?

— Спектакль в МХТ имени Чехова — это моя вторая попытка сыграть Гуся. В первый раз я вводился на эту роль в Театре им. Евг. Вахтангова, играл недолго, вскоре спектакль был снят. Прошло много-много лет, прежде чем я получил предложение от Кирилла Серебренникова. Волнение было огромное. На первой читке я произносил текст, который помнил и знал. Надежду вселял Кирилл, который сказал: «Твой герой будет совершенно иным, будет развиваться в другом направлении». Мы уходили от образа, написанного автором. Наш Гусь был вовсе не глуп, наоборот, умен, жесток и очень узнаваем. Это, кстати, не так просто сделать — материал сопротивляется. Иногда произносишь булгаковский текст, автоматически идешь за автором, и найденная современная интонация теряется, Гусь перестает быть «героем нашего времени».

— На разных этапах пути, у Серебренникова меняется главный герой. То ему нужен циничный Буланов Юрия Чурсина, то вальяжный Мэкки Константина Хабенского, то импульсивный Катуриан Анатолия Белого. Вас режиссер занимает в своих работах в МХТ постоянно — в чем секрет?

— Ваш вопрос поставил меня в тупик, я не знаю на него ответ. Действительно, так получилось, что в МХТ имени Чехова я играю только в спектаклях Кирилла Серебренникова. Я бесконечно доверяю ему, потому что Кирилл всегда ставит перед актером интересные задачи. Я привык, что в кино мне предлагают роли определенного амплуа. Помню, когда начал репетировать «Мещан», а позже получил роль в «Господах Головлевых», Серебренников постоянно говорил мне: «Ты не боевик, ты — другой» — видел во мне другой диапазон, который другим режиссерам был не нужен. Я ему за это благодарен.

— Наблюдая Серебренникова годами, вы замечаете перемены, которые в нем происходят?

— Кирилл не стоит на месте, постоянно развивается, его невозможно предугадать. Не знаю, откуда у него столько сил. Мне кажется, он только своей профессией живет, у него и хобби, и интересы, и любовь — все заключено в театре. Кстати, у него появилась новая краска, которую я заметил во время работы над «Зойкиной квартирой». Раньше он не показывал, как играть. А теперь показывает, и настолько феноменально, что повторить за ним невозможно.

— Сейчас в МХТ вы заняты в четырех спектаклях. Это много или мало?

— Актеру всегда кажется, что он мало занят. А я до театра жаден. Есть спектакли, по которым я скучаю, мне их физически не хватает. Если я знаю, что сегодня играю «Человека-подушку» или «Зойкину квартиру», с утра нахожусь в эйфории, притом что это очень тяжелые спектакли. Как всякий нормальный актер, я не люблю легких ролей. Всегда хочется получить предложение, которое тебе понравится. В отличие от театра, кино использует актера в одной тональности.

— Судя по вашим предыдущим интервью, ваши взаимоотношения с кино не меняются на протяжении нескольких лет?

— Я свыкся с тем, что за мной закрепилось амплуа «человека с ружьем». Даже после фильма «Муха» Владимира Котта, где я предстал в новом качестве, после антигероя Харальда в фильме «Ярослав. Тысячу лет назад», я по-прежнему получаю одни и те же предложения. Не мы на себя вешаем штампы. Посмотрите, в кино все играют в рамках своего амплуа. В Голливуде то же самое — никто не пытается раскрыть актера с новой стороны, работать с ним, от тебя требуются те умения, которые ты можешь выдать в кадре на раз.  

— Вы заканчивали Щукинское училище и семь лет жизни вы отдали театру Вахтангова. Чувствовали ли вы себя чужаком, когда пришли играть в МХТ?

— Я не могу назвать себя вахтанговским актером, возможно, мхатовская школа мне ближе. Помню, когда пришел репетировать «Мещан» в МХТ, чувствовал себя очень комфортно. Не важно, что закончил твой партнер, если в нем есть искра божья — с ним одно удовольствие работать.

В Вахтанговском театре у меня не было возможности реализовать себя. Есть такой расхожий штамп — играть «Кушать подано!». Смешно сказать, у меня за семь лет была главная роль с фразой: «Картошка готова!» А из-за того, что я хорошо танцую, меня больше в танцах занимали. Помню, как, вдохновившись моим гопаком в спектакле «За двумя зайцами», великий балетмейстер Игорь Моисеев сказал: «Сынок, приходи ко мне танцевать». А директор театра еле заметно качал головой, мол, не слушай его, не надо, останься (смеется). Но мне хотелось играть, а не танцевать.

— Помимо танцев, вы серьезно занимаетесь музыкой. Как складывается жизнь вашей группы «Гуарана»?

— Музыкальная деятельность существует только во мне. Группа наша перестала существовать практически сразу после смерти одного из участников проекта — Володи Турчинского (ведущего и шоумена Динамита. — «Известия»).

Трудно найти партнера в каком-либо деле, тем более в музыке. Володя был старшим, умел нас примирять. Без него мы не смогли сохранить отношения. Это вовсе не значит, что я устал от музыки. Продолжаю сочинять что-то для себя, просто не чувствую, что сейчас подходящее время для создания нового коллектива. Нужно чуть-чуть подождать, дозреть.

— Какие картины и спектакли с вашим участием можно увидеть в ближайшее время?

— Сейчас очень много предложений и в сериалах, и в кино. Пока не подписаны договоры, говорить о них рано. С конца августа в МХТ приступаю к репетициям нового спектакля, но из суеверия я бы не стал спешить с анонсами. Скажу только, что на этот раз я буду работать не с Кириллом Серебренниковым, а с другим режиссером.