Не бывает плохой публики, бывают неподготовленные артисты

31 июля у Эдиты Пьехи двойной юбилей — 75 лет и 55 лет творческой деятельности. Свой праздник легенда отечественной эстрады отметит, как обычно, на сцене — в день рождения даст большой концерт в БКЗ «Октябрьский». Накануне торжества певица поговорила с корреспондентом «Известий».

— Эдита Станиславовна, что для вас означает юбилей?

— Поскольку я отмечаю этот день исключительно на сцене, это дань уважения людям, которые знают меня столько лет, которые мои песни полюбили, ради них вот такой праздник. Но это и грустно, конечно, столько лет позади.

— У вас была огромная карьера.

— Ну, во-первых, у меня не было карьеры. Я никогда не была карьеристкой и никогда не собиралась быть артисткой. У меня просто была жизнь ради песни, жизнь с песней, жизнь для песен. Поэтому юбилейная  программа называется «Песня — жизнь моя». А карьера — это совсем не про меня, она бывает в других областях.

— О чем вы сегодня жалеете?

— О том, что мне 75, а , предположим, не 65, «а годы летят, наши годы, как птицы летят». Понимаете, каждый раз, когда птицы куда-то улетают, — это признак осени, а мне не хочется думать об этом. Вообще, ничто не вечно на Земле, поэтому остановить жизнь и изменить ее законы невозможно. Грустно, конечно, моложе я уже не буду, но надо радоваться тому, что было, и еще предвкушать радость. Может, еще правнуки будут, их мне, может быть, доверят понянчить. Но пока это только мечта.

— Вы много ездите по нашей стране, бываете в русской глубинке?

— Когда-то я мечтала, что придет время, не будет напряженного гастрольного графика, и я поеду по «глубинкам». Там же люди такие чистые, восторженные, неиспорченные... Но сейчас все упирается в деньги. Нет человека, который бы оплатил расходы по моему приезду, расходы за аренду какого-то зала или сцены, где я бы выступала. Людям было бы очень тепло и радостно слушать меня, но сейчас «люди гибнут за металл», идет борьба за каждый рубль. Деньги все решают, к сожалению.

— Вы тоскуете по СССР? Не по власти, а по стране, какой она была?

— Для меня не существует «СССР», «Российская Федерация» и так далее — для меня существуют люди, к которым я ездила. Люди были бедные, они дарили мне кто игрушку, кто цветок. Даже помню на Камчатке женщина вынесла на сцену авоську картошки и сказала: «У меня нет денег цветы тебе купить, а вот картошечку я вырастила — возьми, пожалуйста, очень вкусная».

— Вы учились на философском факультете и концертировали. Было трудно?

— Сложно, потому что поначалу вопрос даже стоял о том, чтобы меня отчислить, на философском факультете заочного отделения не было. Мне посчастливилось попасть на прием к министру высшего образования и уговорить его разрешить мне учиться заочно. И закончила университет всего лишь с тремя «четверками». Самая грустная была «четверка» по политэкономии, потому что я зубрила «Капитал» Маркса по ночам и была готова ответить на любой вопрос. Но подбросила однокурснику шпаргалку, и за это мне снизили балл. Было очень обидно.

— Вы писали диплом по теме «Взаимоотношения артиста и зрителя».

— Я его не написала. Я его сотворила на сцене, на деле. Руководитель моего диплома Ананьев, как только побывал на концерте, сказал: «Вы этот диплом уже давным-давно написали. Вы прирожденная артистка, знаете, как строить отношения со своими зрителями — на принципе уважения, доверия и взаимной любви». Вот такую он мне поставил оценку. Я всегда анализировала свои отношения с публикой, и вывод был один: не бывает плохой публики, бывает неподготовленный к выходу на сцену артист.

— Ваши отношения со зрителем менялись на протяжении 55 лет?

— Очень давно я узнала секрет, когда была совсем молоденькой. Одна  известная опереточная актриса отмечала свой 60-летний юбилей, и ансамбль «Дружба» участвовал в одном концерте с ней. И вот я ее спросила: «Как вам это удается? Столько лет вас публика так любит, аплодисменты, цветы...» А она ответила: «Девочка, публику надо прежде всего любить и уважать, и тогда она будет платить взаимностью». Я это запомнила на всю жизнь.

— Из современных поп-звезд кто-то строит свои взаимоотношения с залом на уважении?
— Сейчас стало много артистов и, самое грустное, много случайных. Читаешь какие-нибудь интервью, а там: «Моя профессия — певица». Такой профессии нет. Бывает талант певицы, бывает талант артистки, а профессии певицы нет. Все это американское — конвейер и штамповка «звезд». А я — за личности на эстраде. Личность видно за тысячу верст, и я неслучайно запомнила строчку стихотворения известного поэта Николая Доризо: «Ах, как много фамилий и как мало имен!».

— Современные звезды эстрады, те, у которых профессия «певица», строят себе огромные замки, а вы живете в небольшом доме, не обидно?

— Нет. Человек так устроен, что кому-то надо много, кому-то достаточно чуть-чуть. Монах в келье питается коркой хлеба и водичкой священной, и молитвами, а кто-то другой объедается. Я верую в судьбу. Каждому в жизни предначертано свое. Мне — такая жизнь, и я очень ее ценю и довольна, потому что сама ее построила по кирпичику. Я получаю за свои концерты определенные денежки, которых хватает, чтобы жить в достатке, содержать собачек своих. Есть вот это небольшое имение, есть за городом, в садоводстве, домик, павильон воспоминаний. Две женщины со мной живут и мне помогают. Концертные платья нужны еще, чтобы обновлять гардероб и радовать публику. Вот и все — вся моя вершина. Я в Гималаи не собираюсь отправляться.

— У вас никогда не возникало желания бросить Советский Союз и уехать обратно на родину?

— Нет, нет.  В подсознания у меня всегда была необходимость петь. Я пела, когда мне было грустно, в школе пела в хоре, потом пела в хоре педагогического лицея. Мы пели и советские песни на польском языке. А когда я приехала в Советский Союз, плохо знала русский язык и записалась в хор польских студентов. На репетициях и выступлениях этого самодеятельного хора я забывала о том, что мне трудно, песни помогали находить равновесие в этой жизни. Именно песня познакомила меня с будущим мужем, Александром Броневицким, который вылепил из меня артистку. В общем, песня сотворила со мной чудеса.

— Броневицкий влюбился в вас, как Пигмалион в Галатею?

— Броневицкий был очень талантливым человеком, но с моим появлением у него стало получаться то, что он хотел сделать раньше. У меня сильная энергетика. И пусть я была ненарисованная, без всяких там ресниц и грима, я излучала нечто, что создавало ауру. 

— Как он за вами ухаживал?

— Никаких цветов  не дарил. Первые цветы мне подарила поклонница в 1960-м — три хризантемы. А его первый подарок мне — конфетка «Кара-Кум». Я таких конфет никогда не видела. Это еще на первом курсе было. Эта конфетка с его стороны — проявление неравнодушия ко мне. Обнять-поцеловать в то время было невозможно. Все было робко, почти как у детей. Мы поженились в 1956 году, в декабре. Его мама подарила нам на свадьбу одно кольцо на двоих. Я его надела. Пришли из загса, накрыли скромный стол. Я три раза выходила замуж, и у меня ни разу не было свадьбы. С Сан Санычем мы могли быть очень счастливы.

— Почему вы расстались?

— Нам мешал наркотик — сцена, ради которой мы жили. У нас каждый день были концерты, бесконечные гастроли, мы дома почти не бывали. И много спорили. Через 20 лет мне надоело быть солисткой ансамбля. Мне аплодировали больше, чем его ансамблю. И когда я заболевала, отменялись концерты, люди сдавали билеты. Я ему говорила: «Я уже не просто солистка, а Эдита Пьеха. Историю всю жизнь творили личности». Он отвечал: «А мы советские люди — у нас не бывает личностей». И я ушла из ансамбля и от него. Последующие попытки моих замужеств — выдуманные истории о том, что у артистки может быть нормальная семья. Оглядываясь назад, скажу: чистая, возвышенная и настоящая любовь — это был Броневицкий. Он был человеком, на которого я равнялась, постоянно подтягивалась. Он остался единственным мужчиной, который достоин разговора о любви. 

— Вы объездили много стран. Какая больше всего запомнилась? И есть ли страна, в которой вы хотели бы побывать, но не смогли?

— Я не была в Гренландии и не была в Антарктике (смеется). В Китае не была, за исключением пограничного города. Но, побывав во многих странах, трудно сказать, какая из них самая интересная, в каждой есть что-то приятное, но нельзя сказать что она самая-самая-самая. Франция стала  для меня возвращением в детство. Это нереализованная мечта, ведь когда я уезжала оттуда, думала: «Как жаль, что я никогда не была в Париже». И вдруг я оказалась в парижской «Олимпии», в самом главном эстрадном театре  Европы. Мне посчастливилось там выступать дважды. Куба — это экзотика, неслучайно ее называют «рай под звездами», там действительно, как в сказке. Там живут люди, которые не умеют работать, умеют только радоваться, танцевать, развлекать других. Из европейских стран каждая по-своему вызывала восторг. Та же Венгрия, где я не могла изъясняться, потому что угро-финская группа языков для меня недоступна. А славянские языки, немецкий язык, французский — это все мое было.

— Вы чужую музыку слушаете?

— Иногда. Всегда говорила, что я не эрудит, даже в филармонии мало бывала. От природы музыку понимаю, у меня интуиция хорошая, могу сказать: «Вот это интересно, я еще послушаю», а потом узнаю, кто это. Разбираюсь в песенном жанре, остальное для меня, конечно, роскошь.

— Современную поп-музыку, «попсу», тоже не слушаете?

— Я не люблю слушать неодушевленные звуки. Зачем слушать то, что не вызывает никакой ответной реакции? Когда мне кто-то из композиторов предлагал спеть свою песню, и я замирала, слушая ее, и еще мурашки по телу бежали, я знала, что это — моя песня. А если оставалась равнодушной, никогда не брала песню в репертуар. И так же в отношении любой другой музыки. Ведь сейчас же засилие какое-то вот этой, как вы сказали, «попсы». Захожу в универмаг, мне надо что-то купить, а там играет что-то такое... наподобие музыки. Мне бывает страшно. Иногда даже иду к администратору и говорю: «Можно на минут 15 выключить эту вашу озвучку, она мешает мне думать, зачем я пришла в магазин». Каждому поколению — своя музыка, свои звуки. Я не имею права осуждать, но время покажет, что случайно, а что — настоящее.

— Ваш внук Стас — заметная фигура на нынешней эстраде. А чем занимается ваша внучка Эрика?

— Пока она еще ищет себя, училась в архитектурном. Сейчас она, как дизайнер, помогает Стасу обустраивать его квартиру. Это ее дипломная работа. Как получится, потом мне оценить придется.

— А что внуки обычно дарят бабушке?

— Внуки? О-о-о...  Конечно, там научный руководитель и вдохновитель — моя дочка Илона. К 70-летию, например, они мне подарили огромный шатер, столы, стулья. На полянке около дома мы поставили эту огромную беседку и получилось просто великолепно. Еще они мне подарили японское массажное кресло. Это так здорово! Раньше я сама делала какую-то зарядку, а сейчас сажусь в кресло, кнопки включаю. Сейчас я сказала: «Стасенька, не надо никаких подарков, слава богу, у меня все есть». А он говорит: «Это не твои дела, у нас уже все напридумано». Конечно, они участвуют во всем. И для меня мой день рождения — это встреча с родными и близкими людьми.