Аросева, Васильева и Образцова восславили оперу
«Реквием по Радамесу» Роман Виктюк поставил на Ольгу Аросеву, Веру Васильеву и Елену Образцову. Примы Театра Сатиры и знаменитая оперная дива предстали в спектакле, как им и подобает — блестящими, красивыми, счастливыми.
Виктюк умеет окружать актеров любовью и вниманием, а пьеса Альдо Николаи, переведенная с итальянского Данилой Гурьяновым по заказу Театра Сатиры, необычайно выигрышна для актрис. Ее героини — оперные знаменитости, завершившие карьеру в зените славы, и их утонченная поклонница. Любимицам публики выпало сыграть кумиров. И эта игра возведена в превосходную степень.
Сценограф Владимир Боер возвел на сцене стеклянные стены, поместив за ними позолоченную статую Давида. В таком антураже героини спектакля смотрятся по-королевски. Для актрис придуманы роскошные выходы — под ликующую шумную музыку, торжествующей походкой из разных точек зала. Гром аплодисментов в первые же минуты спектакля неизбежен. К слову «успех» в данном случае применим только один эпитет — оглушительный. После такой атакующей подачи публике ничего не остается, как преклоняться и принимать за чистую монету все слова и действия примадонн.
Сирена Дековар (Ольга Аросева), хитрющая дамочка в кокетливой шляпке, уверяет, что была лучшим голосом мира — когда брала верхнее «до», лопались хрустальные сервизы, а турецкие султаны жаждали застрелиться от восхищения. Статная валькирия Норма Кверчолини (Елена Образцова) оспаривает первенство: якобы во время ее пения останавливалось движение поездов и морских судов. Трогательная меломанка Камелия (Вера Васильева) внимает этим россказням с нескрываемым восхищением.
Все трое время от времени поют вердиевские арии. Образцова — профессионально, Васильева — точно и деликатно, Аросева — шутовски. С живым пением мощно соперничает ревущая фонограмма, которую в Театре Сатиры пока не отладили. Ария Радамеса в неверном звуковом балансе — явная издевка над воспоминаниями дам о некоем превосходном теноре. Что, впрочем, не мешает Камелии искренне грустить по давнему возлюбленному, выйти замуж за которого запретили родители. Сирена и Норма, мастерски скрывая лютую ненависть друг к другу, сдабривают перечень взаимных упреков убийственными улыбочками. Ясно, что с такими необходимо держать ухо востро и сюжет неминуемо развернется в детективную сторону.
Сын меломанки Камелии, следователь Гвидо (Сергей Колповский), ведет дело о давней гибели того самого золотого тенора, Атилио Амборозо. Он упал с корабля в воды Нила аккурат в пасть крокодила после того, как ревнивицы Сирена и Норма, не поделив возлюбленного, устроили потасовку и случайно скинули беднягу за борт. Наивный следователь долго об этом не догадывается, как и о том, что он — сын погибшего тенора.
Действие происходит в фитнес-зале элитного дома престарелых, но если бы пансионат не упоминался в тексте, никто бы об этом не догадался. К бодрым героиням термин «престарелые» категорически не применим. Тем более вместо инвалидных колясок, ставших популярными во многих московских театрах, Виктюк использует офисные кресла на колесиках и велотренажеры.
А с фотопортретов, напечатанных на майках персонала пансионата, строго поглядывает Александр Ширвиндт. Куда бы ни повернулась четверка молодых людей, переставляющих мебель, он виден всегда. Порой кажется, что это не худрук Сатиры, бдительно присматривающий за подчиненными, а тот самый неотразимый Атилио Амброзо, из-за которого разгорелся такой сыр-бор.
