«Если оккупации Грузии не будет, мы сами на своем горбу все повезем в Россию»

20 октября Тбилисский театр оперы и балета откроет новый сезон вечером современной хореографии. Художественный руководитель театра, народная артистка России и Грузии Нина Ананиашвили поделилась с обозревателем «Известий» балетными планами и размышлениями о смене власти в Грузии.

— В 2006 году в интервью «Известиям» вы говорили, что максимальный срок для руководителя — девять лет. Сейчас, когда вы управляете Тбилисским балетом уже восьмой сезон, вы по-прежнему так считаете?

— Годы пролетели очень быстро. Но только сейчас я получила результат. Труппа приобрела ту форму, которой не было 3–4 года назад. У нашей молодежи теперь совсем другая техника, другое отношение к работе. Но если нужны будут перемены, чтобы труппа не застоялась, если нужен будет новый человек, — я отнесусь к этому абсолютно спокойно. Понимаю, что ничего вечного не бывает.

— Вы всегда поддерживали президента Михаила Саакашвили. Как с этих позиций воспринимаете последние выборы, в которых президент и его партия проиграли оппозиции?

— Я до вас никому не давала на эту тему интервью, потому что я не политик и не состою ни в одной партии. То, что случилось в Грузии, — это уникальный на постсоветском пространстве прецедент честного голосования народа. Ни одного голоса не было украдено. Даже на Западе так не бывает. Это и есть демократия, это победа нашей нации. Мы все — люди одного государства. Мы можем оппонировать, спорить, но мы не враги друг другу. Я не для руководства танцую, я не принадлежу какому-то человеку, я принадлежу государству. Самое главное, за что я переживаю, — чтобы структуры, созданные за восемь лет, не были разрушены. Чтобы мы сохранили все, что создало наше нынешнее руководство.

— Четыре года назад вы сказали «Известиям», что русский язык будет для вашей двухлетней дочери родным. Это случилось? 

— Я имела в виду, что она будет говорить по-русски так же свободно, как по-грузински, — так оно и есть. Понимаете, в России идет очень плохая пропаганда. Ни один грузин, несмотря на то, что была у нас война, не сказал о русском человеке ничего плохого. Мы единственная страна в мире, где не было геноцида никакой нации. Мы всегда говорим: человек пришел гостем — встречай его вином, пришел врагом — встречай мечом. Кто в Грузии любит русский язык, тот его учит. Просто сегодня молодые грузины не могут приехать в Россию, не могут получить визу. Естественно, они делают выбор: зачем им учить русский, если можно выучить английский или французский и поехать в Европу?

— Это логично. А вот оппозиционный лидер Бидзина Иванишвили, наоборот, никак не может получить грузинское гражданство. Вы можете рассказать, как это удалось сделать вам в 2004 году?

— Я не разбираюсь в этих процедурах. Грузинское гражданство мне дал наш президент в виде исключения, когда я согласилась возглавить Тбилисский театр, а у меня был только российский паспорт. Не знаю, может, если бы я избиралась в президенты, мне и нельзя было бы иметь второе гражданство.

— Сейчас все в России надеются на потепление наших отношений и на то, что российские санитарные власти наконец-то снимут запреты на импорт грузинского вина.

— Я очень рада, что вы сможете попробовать грузинское вино. Но наши теплые отношения не выражаются в вине. В первую очередь русские люди должны понять, где правда, а где неправда. Правда в том, что оккупирована треть нашей страны. Если оккупации не будет, то не только вино — мы сами на своем горбу все повезем в Россию. А отношение к русским у нас прекрасное. Мне кажется, никто не понимает друг друга лучше, чем русские и грузины.

— А что вы думаете об осетинах и абхазах, которых Россия защищала? Вы признаете, что эти народы не хотят жить в Грузии?

— Нет. Это очень трудная тема. Если они не хотят жить в Грузии, они должны уехать. Если вы будете жить в Москве на Большой Грузинской улице и скажете: «Я не хочу жить в России, пусть здесь будет Грузия», — Россия разрешит такое? Мы всегда жили с этими народами вместе, и никаких проблем у нас не было. Все было сделано специально. К сожалению, такая была политика.

— Михаил Саакашвили бывал почти на всех ваших премьерах. Вы продолжите его приглашать?

— Почему нет? Если человек любит театр, он и будет его любить. Когда я выхожу на сцену, я не смотрю, кто там сидит, из какой он партии. В Москве я танцевала для Брежнева, для Горбачева, для Жириновского. Мне говорили «надо» — я выходила и танцевала. Мы выполняли задание страны. Мы же — военные люди. Какая мне разница, какой зритель приходит? Зритель всегда хороший.

— Ближайшие планы вашей труппы демонстрируют, что вы по-прежнему делаете акцент на современный танец.

— Да, 20 октября мы откроем сезон премьерой балета Трея Макинтайра «О, перевернутый мир». А в декабре покажем еще одну премьеру — вечер молодых хореографов.

— Вы сами продолжите выходить на сцену?

— Сейчас я поеду на балетный фестиваль в Донецке — буду танцевать там в «Лебедином озере» и в па-де-де из «Корсара». А здесь, в Тбилиси, выступлю в балете Юрия Посохова «Отражения» и в «Жизели».

— Вы многие годы были прима-балериной Большого театра. Нынешний худрук балета БТ Сергей Филин — ваш партнер по сцене. Как оцениваете нынешнее состояние Большого балета?

— Я не была в Москве с тех пор, как открылась старая новая сцена, но по мере возможностей слежу за событиями. Здорово, что Большой сейчас не законсервирован, все время развивается. Мы не имели возможности танцевать что-либо новое и всю жизнь об этом мечтали. Нам даже залы не давали, несмотря на то, что мы все были звездами Большого театра. Филин, Фадеечев, Уваров, Гуданов, Клевцов, Александрова — все вынуждены были делать современные постановки в подвале, в школьном спортивном зале. Холод, жуткие пробки — но ребята все-таки приезжали и работали. А сейчас это политика театра — ставить современные балеты, и я уверена, что в этих постановках артисты развиваются. Период перемен начался с Алексея Фадеечева: он руководил балетом всего два года (с 1998-го по 2000 годы. — «Известия»), но за это время было сделано 14 новых постановок — от Баланчина до Эйфмана.

— Ваш театр ставит Баланчина, пожалуй, больше всех на постсоветском пространстве. Это потому что он грузин или вы его просто любите?

— Я видела балеты Баланчина в Тбилиси, когда была совсем маленькой. Впечатление осталось необыкновенное — не только у меня, у всех живших тогда в Советском Союзе людей. А когда я сама столкнулась с хореографией Баланчина в Нью-Йорке в 1988 году, я осознала, что классическая балетная лексика может быть разной — не только Петипа, которого мы всегда танцевали. С тех пор я мечтала, чтобы в Большом театре шел Баланчин, ведь это очень полезно для танцовщиков. Он был прав, когда говорил: «Я могу вытащить любую девочку из кордебалета и дать ей балеринскую партию», — настолько хорошо тренируют его балеты. Когда Сьюзан Фаррелл поставила для меня «Моцартиану» (я выкупила права на эту роль), нашей публике понадобился год, чтобы понять этот балет. Мы привыкли к балетам с историей, убийствами, любовью. А у Баланчина содержание другого плана: он говорил, что «мужчина и женщина на сцене — это уже любовь». Иметь Баланчина в репертуаре — значит держать всю труппу в идеальной форме.

Справка «Известий»

Нина Ананиашвили родилась в Тбилиси. Училась в Тбилисском хореографическом училище, затем в Московском академическом хореографическом училище. В 1981 году была принята в труппу Большого театра, с 1985-го получила статус примы-балерины. Впоследствии сотрудничала с ведущими театрами мира, включая Королевский балет Великобритании и Американский балетный театр.

В 2004 году по приглашению президента Грузии Михаила Саакашвили возглавила Тбилисский театр оперы и балета имени Палиашвили. В 2006-м стала крестной матерью младшего сына Саакашвили, Николоза (крестным отцом был президент Украины Виктор Ющенко). Супруг балерины, Григол Вашадзе, с 2008 года занимает пост министра иностранных дел Грузии.