Если песня превращается в набор лозунгов, ее жизнь ограниченна

23 ноября в клубе China Town свой новый альбом «Мне хорошо. Часть 2» представит группа «Центр». Ее лидер Василий Шумов неожиданно оказался в центре политической борьбы. Шумов продюсирует альбомы «сердитых» молодых музыкантов, выпускает циклы протестных песен, выступает со своей группой на митингах в поддержку оппозиции. О музыкальных и политических конфронтациях и трансформациях Василий Шумов рассказал корреспонденту «Известий».

— В 1980-е, во времена русского рока, «Центр» считался то группой эстетской, то экспериментальной. Почему вы не выступали против режима, когда форма социального протеста в роке была куда более востребована?

— В СССР игра в рок-группе уже была явлением музыкальным, культурным и отчасти политическим. Я видел рок-группы, представляющие собой кружки философов, литераторов, переводчиков, художников, искусствоведов. У «Центра», как и многих советских рок-групп начала 1980-х, протест выражался в эмоциональном преломлении среды и сути обитания. Мои песни тех лет — «Однокомнатная квартира», «Комиссия», «Пережитки», «Признаки жизни» — рассказывают о тоскливом и бесперспективном бытии человека, ценность которого для государства равна нулю.

— В 1990-е вы уехали в Штаты. Это было продиктовано политическими причинами?

— К концу 1980-х годов у меня завершались первые 10 лет активного творчества. Я прошел путь от школьного ансамбля до контракта с западным мэйджор-лейблом. Зарождающаяся на развалинах СССР система дикого капитализма и бандитского шоу-бизнеса меня не интересовала. В то же самое время в музыкальных технологиях появлялись первые персональные компьютеры, и я на уровне самоучки пытался их использовать в студийной работе. Все эти технологии приходили к нам из Калифорнии, и я решил съездить в Лос-Анджелес, посмотреть что к чему. Московский круг общения практически испарился. Люди бросились открывать рестораны, магазины, совместные предприятия и прочие кооперативы. У меня было ощущение, что я живу не в своем родном городе, а на подводной лодке без контакта с безрадостным окружающим миром. В той ситуации я выбрал путь личного творческого развития. Сначала работал звукорежиссером, набирался опыта в разных студиях Лос-Анджелеса, затем поступил в арт-институт, который окончил со степенью магистра, после чего преподавал.

— Вы провели в Штатах 20 лет, последовательно выдавая оттуда зарисовки лихих 1990-х: «Дохлые кости», «Криминальная Раша», «Цивилизация ларьков». Как бы вы сравнили Россию, которую наблюдали по СNN, и нынешнюю, частью которой вновь являетесь?

— В сущности мало что изменилось. Тон задают, как и в начале 1990-х, кланы, переместившиеся во властные кабинеты. Воруют они теперь уже не тысячами, а миллиардами долларов, наплевав на всех и вся. Вокруг них налипли опричники, приспособленцы, карьеристы, воры более мелкого пошиба. Поэтому те песни вполне актуальны и сегодня, с небольшим уточнением: было — «Криминальная Раша», стало — «Криминальная Раша-2012» и т.д. 

— Вы наряду с группами «Телевизор», «ПТВП», Lumen поддерживаете белоленточные шествия. Считаете, что сейчас музыка способна так же изменить массовое сознание, как во времена Джона Леннона с его «Власть народу!» или The Clash с их призывами к социальной справедливости?

— Сам факт существования песен протеста, написанных в последние годы, в том числе группами новых поколений, говорит о глубине накопившихся проблем, и эти проблемы лишь усугубляются. Поэтому суть белоленточного протеста, на мой взгляд, можно обозначить так: «Уберите свою вонючую удавку с нашего горла! Мы задыхаемся». Здесь нет призывов — если песня превращается в набор лозунгов, ее жизнь довольно ограниченна, хотя в определенной ситуации такие песни эффективны. Для молодых музыкантов это гражданский долг, они смелые ребята, а не позорные музыкальные пудели, приспособленцы и конформисты, наполняющие сегодня эфиры ТВ и FM-радио.

— «Мне хорошо. Часть 1» посвящена политическим проблемам, «Мне хорошо. Часть 2» — пьющей интеллигенции. Не кажется ли вам, что таким образом вы дискредитируете тех самых «протестных» активистов?

— Не думаю, что русского человека можно дискредитировать тем, что он пьет. Тем более сегодня, на мой взгляд, пьющий человек выглядит намного человечнее и гуманнее — в сравнении со всеми этими непьющими, зацепленными на своем фитнесе, ботоксе и прочем нарциссизме, в чьих трезвых мозгах постоянно рождаются все новые схемы обмана и воровства.

— Сейчас люди в основном покупают или качают развлекательную музыку. Вы думаете, они будут качать или даже покупать диски с «грузящей» идеей?

— Сейчас ситуация в музыке чем-то схожа с серединой 1970-х, когда в топе были Bee Gees, Barry White, Queen, Smokie, ELO, но в то же самое время небольшая часть продвинутых меломанов уже слушала Sex Pistols, Stranglers, Clash, Йена Дьюри. Давление системы в отношении новых групп в Англии и США похоже на то, что мы слышим сегодня в адрес молодых музыкальных нонконформистов. История с Pussy Riot тому иллюстрация. Музыкантов Sex Pistols тогда прессовали за мат на ТВ и глум над британской монархией, но их, кстати, никто никуда не посадил. По прошествии 40 лет те же Sex Pistols и Clash находятся ничуть не ниже, если не выше в табели о рангах, чем те же Bee Gees и прочие звезды мейнстрима той поры.

— Sex Pistols задумывались как коммерческий проект, в итоге вышедший из-под контроля менеджера, но отлично продающийся. Адвокаты Pussy Riot придумали торговый  бренд. Обозначает ли это, что весь протест этой группы скоро станет Че Геварой на брелках?

— История с попытками «окэшить» историю Pussy Riot довольно мутная. Жулики и воры проникли во все фибры общества, и к протестному движению это не имеет отношения. Пройдет лет 20–30, и 2012 год будут вспоминать в плане музыки как год судебного процесса над Pussy Riot. Уже сегодня иностранные туристы в Москве непроизвольно называют ХХС церковью Pussy Riot.

— Главный российский рок-критик Артемий Троицкий, многие годы ругавший Юрия Шевчука, внезапно стал его хвалить. Получается, если его политические антипатии совпали с взглядами лидера «ДДТ», то и с музыкой все наладилось?  

— У каждого человека есть личные пристрастия. Это были стилистические и вкусовые причины, и как музыкальный критик Троицкий их озвучивал. Хвалит Троицкий Шевчука за его гражданскую позицию, нонконформизм, смелость. В данном случае взгляды Троицкого и Шевчука на происходящее в стране во многом совпадают, и это не зависит от музыкальных вкусов. Я знаю и уважаю многих музыкантов, которые выходили на митинги на Болотной и Сахарова, мы играем в разных стилях, у нас разные музыкальные вкусы, но это совершенно не мешает нашей гражданской солидарности.