Все великие архитектурные модернисты умерли на подъеме своих идей. Архитектурный мир жил по их правилам. Ле Корбюзье конец своей жизни прожил героем. Его идеи о том, что архитектура меняет мир, а архитекторы — главные действующие силы по изменению этого мира, в профессиональной среде не подвергались сомнению. А вот Оскару Нимейеру пришлось видеть, как достроили главное дело его жизни — «город-самолет» и понять, что он никогда не «полетит». К 1970-м он увидел победу новых ценностей, становление постмодернистских идей, которые отменили идеи и надежды модернизма.
Хотя Нимейер идеологически и формально был частью европейского и североамериканского модернизма, его архитектура была специальной — чрезвычайно эмоциональной и экспрессивной. И в этом он очень близок другому великому архитектору — швейцарцу Ле Корбюзье, известному экстатической... идеологичностью. Они оба — архитекторы-художники — построили по новому городу. Корбюзье — Чандигарх, Нимейер — Бразилиа. И оба города оказались нежизнеспособны, разочаровали авторов и публику. Но эти мегапроекты позволили увидеть ограниченность и нежизнеспособность жизнестроительных идей классического модернизма.
Нимейер родился на десяток лет позже основателей и героев модернистской архитектуры — В. Гропиуса, Миса ван дер Роэ, Ле Корбюзье — и вместе с ними стал одним из столпов современной архитектуры. При этом его жизнь сложилась так, что он построил, наверное, наибольшее из них всех количество домов. И не только оттого, что прожил дольше всех — он всю жизнь был главным архитектором Бразилии.
Трудно себе представит более романтический и символический проект, чем Бразилиа. С 1958-го по 2006-й Нимейер построил дома для временного проживания строителей, кафедральный собор, теннисный клуб, больницу, школу, театр, Дворец правительства (Дворец плоскогорья), Дворец Национального конгресса, гостиницу, Дворец правосудия, стадион, жилые дома, министерства (11 штук), железнодорожный вокзал — и это еще не весь список! Это труд титана. Нимейер, по сути, один создал город архитектурных шедевров и одновременно город, в котором никто не захотел жить.
В общественном сознании к тому времени модернизм был проклят. И хотя Нимейер по-прежнему строил и, похоже, не испытывал недостатка в заказах, его имя исчезло из списка актуальных архитектурных событий. Начиная с 1980-х годов ни он, ни его работы не публиковались в архитектурных журналах, не упоминались в новостях. В последние десятилетия никому не пришло бы в голову проектировать и, главное, строить город-птицу или поручать одному человеку построить все главные сооружения города. Общество и архитекторы перестали быть завороженными исключительно достижениями индустриальной эпохи, ценность приобрела вся культурная история человека, вся материальная культура без исключения. Отменилась всякая иерархия продуктов деятельности человека. Одинаково ценными стали представляться Капелла в Роншане Ле Корбюзье и хижина аборигена Австралии, горловое пение якута и выступление Пласидо Доминго. Человечество обрело мудрость и вместе с тем усталость. Идеология постмодернизма — мироощущение жизни на закате. Это мировоззрение, венчающее долгий поступательный период, когда прогресс так очевидно и множественно заявлен, что утомляет, кажется плоским, теряет самоценность.
Однако очевидно, что после реализовавшейся постмодернистской рефлексии жизнестроительные и стилистические идеи модернизма в их классическом виде просто так не восстановимы. В этом смысле смерть последнего великого модерниста — 104-летнего Оскара Рибейру ди Алмейда ди Нимейера Соариса Филью символична: это окончательный уход «классического» модернизма. Получилось как в старой детской загадке: модернизм упал, постмодернизм пропал. Что же осталось? Осталась пустота, или пространство между городскими сооружениями всех времен. Оно соединяет дома, разъединяет городские районы, является необходимой частью городской ткани. Но только сейчас удостоилась пристального внимания. Это то, что мы сегодня называем архитектурой общественного пространства. И это то, что, возможно, станет главной архитектурной темой ближайшего будущего.
Автор — партнер архитектурного бюро Wowhaus
