Электрик, обслуживающий здание Европарламента в Брюсселе, получает €6 тыс. в месяц. Об этом мне рассказал электрик, не работающий в Европарламенте, который живет обслуживанием частных клиентов, выезжает по вызовам. Его месячный заработок гораздо ниже. Он попытался устроиться в Париже в административное здание, да не удалось: в госучреждениях знакомства нужны — ну, как всегда в таких местах.
Какая именно зарплата у депутатов Европарламента, я не знаю, но подозреваю, что не ниже, чем у электрика.
Когда идеи социалистической справедливости обуяли французское правительство и Жерару Депардье предложили платить 75% годовых доходов, дабы бюджет Франции вырос на €12 млрд в год, актер покинул Францию; вероятно, мысль о том, что его деньгами будут поддерживать зарплаты госслужащих, показалась ему отвратительна. Он даже написал письмо премьер-министру с горькими словами: «Кто вы такой, господин Эйро?»
Вот незадача: и хочется равенства, и нравственное сознание вопиет, а не получается согласиться с высоким налогом. Дело в том, что равенство — вещь обоюдная. Не только Депардье (великий актер) должен быть равен электрику, но и электрик обязан быть равен великому актеру. В данном случае равенство выражается в том, что электрик или премьер-министр должны признать, что их труд гораздо менее значим для славы Франции, нежели труд Депардье, и оплачен их труд должен быть гораздо ниже. Скажем, если Депардье должен делиться с электриком, то и электрик должен делиться с Депардье — сказать во всеуслышание: граждане, я столько денег не заслужил. Равенство — это когда по справедливости.
Никакая «социалистическая» идея не является таковой (то есть общественно полезной), если она кастовая. А государственные служащие сегодня — это, в сущности, отдельная обособленная каста, такая же, как нефтяники, банкиры, застройщики.
Государство сегодня — это корпорация, существующая по законам корпорации, но пользующаяся общественно-звучной риторикой. Государство приватизировано ровно на тех же основаниях, на каких приватизированы нефть и газ. Приватизировали и данное производство — несомненно, ради эффективности его функционирования.
Например, конфликт в нашем обществе есть не что иное, как спор хозяйствующих субъектов по поводу контрольного пакета акций в государстве. Есть претензии к генеральному менеджеру корпорации, об этом и речь. Но никто не подвергает сомнению правильность корпоративного устройства всего общества в целом. Это не обсуждается вообще. Просто хочется, чтобы одна из клеток общества функционировала отлично от других. Так не было нигде и никогда. Очень наивно думать, что, регулируя жизнь и права общества, поделенного на корпорации, государство само не принимает на себя видовые функции корпорации. Так произошло повсеместно.
И никакой социализм, внедренный по корпоративной логике, никогда не будет жизнеспособен — ни единого дня. Социализм — это про все общество сразу.
Налог, между прочим, сам по себе никакого отношения к идее равенства не имеет. Именно налогам мы обязаны тем, что в Шервудском лесу появился Робин Гуд — он как раз был за равенство, потому и бунтовал против налога: отнимал у мытарей деньги и возвращал крестьянам. Налог в корпоративном государстве — это просто изъятие денег, а не строительство общества.
Если бы зарплаты госслужащих из верхних эшелонов власти были снижены до зарплаты электриков (а это большие деньги), то никакой потребности в 75-процентном налоге на роскошь не было бы. Но это потребует пересмотра всего корпоративного общества в целом: премьер-министру станет обидно, что менеджер нефтяной компании получает в сто раз больше него. Замкнутый круг. Хорошо бы всем сразу перестать жадничать.
Но начать решили с Депардье.
