«Свобода» в ожидании конца света

Писатель Владимир Козлов продолжает художественную каталогизацию советско-российской действительности. Его первый сборник «Гопники» рассказывал о реальности, что «мешает нам жить». Это шокирующее свидетельство оказалось только началом протяженной хроники. В романах «Школа», «Варшава», «1986» Владимир Козлов продолжал смиренно подбирать детали, из которых складывался фон 1970-2000-х.

Герой, который должен был проявиться на этом фоне, переходит из романа в роман. «Свобода» не стала исключением: «Я родился в 1972 году…», — этот зачин автор повторяет с торжественностью строк «Я убит подо Ржевом». Такая настойчивость заставляет поверить, что именно через это поколение откроется какая-то тайна о времени, чьим хроникером выступает Владимир Козлов. Впрочем, во избежание кривотолков, автор именует данное поколение «Дженерейшн ХЗ».

На этот раз главный герой, родившийся в 1972-м в городе Могилеве и прошедший вполне заурядные «этапы большого пути», обнаруживается в Москве 1990-х. Он еще не обозначил свой силуэт на тщательно заштрихованном другими фоне. Но зато нашел себе дело: назвавшись журналистом, пишет книгу о новом «великом Гэтсби», загадочном общественном деятеле, который «предотвратил конец света», но так и не смог стать политическим лидером.

Роман выстроен как череда свидетельств об этом странном человеке, создателе «Центра саморазвития личности», то ли экстрасенсе, то ли проходимце, а может, и пророке. В кино такой жанр именуют «мокьюментари», то есть имитацией документалистики. О пробившемся наверх персонаже рассказывают типажи 1990-х: братки, стриптизерши, журналисты и чиновники. Они же своеобразные «домовые», оставшиеся на пройденных героем территориях.

Его мама, учительница на пенсии, живет в «однушке», заваленной всяким хламом. Бывший коллега назначает встречу в проектном институте, где в полупустых кабинетах отопление отключено за неуплату, зато в той половине здания, что сдана частным фирмам тепло и даже по-своему уютно.

Еще один соратник из «стремного кафе на строительном рынке, который он контролирует», просит назвать его не «лидером криминальной группировки», а «бизнесменом». Постепенно из этих показаний вырисовывается история Сергея Ждановича, человека, по иронии судьбы, ставшего олицетворением «свободы» 1990-х.

Новый русский Гэтсби пробует приучить людей к свободе. Делает он это весьма своеобразными методами: для начала обещает всем посетителям своего «Центра» полнейшее сексуальное раскрепощение. По идее, это только первый шаг, после которого начинается движение к тому самому «саморазвитию личности». Народу сексуальное раскрепощение приходится по вкусу, но на второй шаг никто подписываться не хочет.

Поэтому Ждановичу и приходится прибегнуть к помощи криминала и политики. Когда проваливаются все попытки, он доверяет свои заветы книге: «Нужно быть честным перед собой и засунуть понты куда подальше. На сегодня мы слабая, развивающаяся страна. Государство, правительство — кто бы то ни было — не может обеспечить достойного уровня жизни», «демократы — гремучая смесь людей искренних, недовольных тем, что было при СССР, желающих что-то реальное сделать, и жуликов, негодяев, стремившихся к власти. Люди не понимали, что надо устанавливать контроль над всеми сферами — и только потом чего-то можно будет добиться».

Все, что говорит Жданович, не желающий называть себя ни «левым», ни «правым», — выглядит вполне разумно. Но слова, срывающиеся с его языка, превращаются в образцовую демагогию. Возможно, дело в климате, не подходящем для каких бы то ни было трезвых мыслей. К тому же все его идеи сталкиваются с неистребимой жестокостью окружающего мира: напоследок Жданович предрекает, что будущее именно за этой жестокостью, а не за пресловутой «свободой».

То же самое происходит и в отношениях несостоявшегося лидера с людьми. В процессе написания книги главный герой знакомится с Ольгой, возлюбленной Ждановича. Этих двух молодых людей «Гэтсби» опекает, но только до поры до времени. Он заявляет, что готов «предотвратить конец света», но все, что он может сделать для своих последователей — исчезнуть без следа, оставив всех в состоянии томительной задумчивости.