Воскресные мероприятия против закона, запрещающего наряду с прочим усыновление российских детей американцами («закон Димы Яковлева»), прошли примерно так же, как и предшествующие мероприятия оппозиции, детской темы совершенно не касающиеся. 9– 24–50 и более тысяч участников в Москве (в зависимости от того, кто считает — ГУВД или организаторы), 1–2–5 тысяч (тоже в зависимости) в С.- Петербурге, 150 человек в Омске и т.д.
Вопрос здесь не в методике счета и не в оптических иллюзиях — в который раз подробно разбирать используемые фотографами нехитрые фокусы с перспективой и точкой съемки уже и надоело, сколько можно. Вопрос в том, что, как показали мероприятия 13 января, массовость вообще мало зависит от повода. «Марши миллионов», проводившиеся в прошлом году по совершенно другим случаям, давали примерно то же число участников. Такой феномен можно объяснить тем, что сформировался не очень многочисленный, но зато устойчивый актив, готовый шествовать всегда и по любому поводу, в то время как число сочувствующих, участие/неучастие которых в мероприятии зависит именно от конкретной повестки, невелико. С одной стороны, последователи Портоса «Я дерусь, потому что дерусь» (вар.: «Эта власть столь плоха, что надо выходить на улицу всегда»), с другой стороны, все более безразличная публика, в равной мере не испытывающая восторга ни от власти, ни от ее активных оппонентов.
Можно было бы предположить, что в данном случае судьба детей-сирот нарушит это устойчивое соотношение и привлечет массы сочувствующих. Чего, однако, не произошло, что на первый взгляд даже и странно. Если уж бьющая по живому детская тема не произвела решительной подвижки, то какая же тема вообще может ее произвести.
Подвижки, однако, не случилось, и это служит изрядным подтверждением тому, что бесталанному все не впрок. В том числе и такой явный подарок судьбы и явный же прокол власти, как запрет американского усыновления, принятый в максимально неподходящем контексте. Вместо того чтобы бить в одну точку, то есть говорить о слезинке ребенка и только о ней, оппозиционеры вознамерились решить все вопросы разом, то есть нанесли удар растопыренной пятерней. Тему сирот-калек соединили с сеансом симпатической черной магии в отношении депутатов Федерального собрания. Формально логичное увязывание — ведь закон принимали именно депутаты ФС, а не какие-то неведомые силы — не учитывало, однако, закон психологии. А именно тот, что на фоне наиболее сильного и зрелищно эффектного хода прочие ходы оказываются побочными и теряются для восприятия.
Что сильно снизило гуманистический смысл заявленного мероприятия. Дети оказывались где-то на десятом месте, а на первом и по сути единственном — сеанс черной магии с наведением порчи на депутатов. Вышел прощальный привет от черномага В.Г. Якеменко, много и с хорошим паблисити занимавшегося тем же самым. Что не всем пришлось по сердцу, в том числе и людям, и к данному закону, и к депутатскому корпусу имеющим самые существенные претензии. Все так, но язычество есть язычество, ворожба есть ворожба, и не всем это дело нравится. Тем более что это даже нельзя было списать на пристрастное освещение со стороны проправительственных СМИ, предпочевших не заметить чистые и светлые лица, а вместо того заметивших только то, что было им выгодно. Сами организаторы и сочувствующие усердно размещали сцены поругания депутатских физиономий, причем только их и размещали. Вызывающих жалость и сочувствие картин с детьми как-то не наблюдалось. Это была нравственность того свойства, когда люди ненавидят зло в лице его конкретных носителей значительно сильнее, чем любят добро. Либеральные хоругвеносцы.
Поскольку же такой характер действа был анонсирован загодя, то и участвовали в нем самые твердые и самые политизированные ненавистники зла. Не столь твердые, предпочли не участвовать. Пена на губах ангела, подобно расквашенным мордам и свороченным скулам, — зрелише на любителя, причем на сильного любителя.
