Михайловский театр хочет стать моцартовским
Со сцены Михайловского театра едва ли не впервые в его новейшей истории прозвучала опера Моцарта: худрук Михаил Татарников приступил к латанию важной репертуарной бреши, начав с концертного исполнения «Дон Жуана».
Почему смотрящий в Европу Михайловский игнорировал Моцарта раньше, не совсем понятно: стилю венского классика идеально соответствуют и габариты зала, и его добрый дореволюционный уют, и даже миниатюрная оркестровая яма с изящной балюстрадой.
Приближаться к гению стали с романтической стороны, родной и понятной душе русского артиста: выбрали самую драматичную оперу, причем в «жесткой» пражской версии, где партитура иссякает в момент смерти протагониста. Именно в трагических сценах и дирижер, и артисты чувствовали себя наиболее уверенно, если не сказать комфортно. Но черных кадров в пленке «Дон Жуана» всего ничего, а остаток трехчасовой ленты вышел несколько засвеченным. Мажорный Моцарт по-прежнему труден для русских музыкантов. Возможно, пытаясь поскорее проскочить через толщу благополучия к долгожданной драме, г-н Татарников брал порой немыслимо быстрые темпы — слава богу, что с буффонными скороговорками певцы справлялись на ура.
Вокальный каст вообще подобрался достойный. В предводители Михаил Татарников позвал энергичного двухметрового новозеландца Тедди Таху Родеса, который держал нерв спектакля и выдавал красивый вокал, когда не увлекался форсированием звука.
Но и русское большинство не ударило в грязь лицом — особенно Дмитрий Воропаев, своим сочным тенором превративший второстепенную роль Дона Оттавио в самую музыкально роскошную партию. Поспевал за суматошной судьбой Лепорелло бойкий Андрей Гонюков. Командор (Вячеслав Почапский) воздействовал больше своим внешним видом, чем вокалом, что при масштабах его партии вполне допустимо. За исключением стихийных верхних нот Донны Эльвиры (Мария Литке), звуки, издаваемые представительницами прекрасного пола, не вызывали дискомфорта, что, по правде говоря, большая редкость в отечественном Моцарте (Донна Анна — Наталья Миронова, Церлина — Ольга Толкмит). Очарование Церлины удачно оттенял неуклюжий Мазетто (Юрий Мончак).
Перевести русский романтический оркестр на узкие европейские рельсы тоже в целом удалось, не считая чересчур мощных басов. Клавесин, служивший еще и театральным реквизитом — вместе с непоседливым итальянцем Джулио Заппой его поместили на сцену, — аккомпанировал живо и симпатично.
В общем, Михайловский недвусмысленно показал, что работать с Моцартом право имеет. Теперь вопрос в том, как это право реализовать.
Ведь жанр концертного исполнения, становящийся в России все более популярным, коварен: да, он резко сокращает бюджет и утишает ненависть обывателей к режиссерам, но он же оставляет коллектив театра один на один с музыкой. В ситуации, когда за декорациями не спрячешься, единственный выход — искать и находить на каждой странице партитуры красоту, изящество, неповторимость, иначе публика, столь же непривычная к долгому слепящему свету моцартовского мажора, как и исполнители, тоже будет жмуриться в ожидании черного финала.
Впрочем, есть и второй путь, более быстрый и реалистичный, — осуществить сценическую постановку «Дон Жуана». Тогда градус музыкальных требований сам собой снизится до того уровня, с которым Михайловский справился уже сейчас — с первого раза.
