Первым победителем Канна-2013 стала режиссер из России

В четверг вечером стали известны первые победители 66-го Каннского фестиваля: своих лауреатов назвала Неделя критики. Приз в разделе «Короткий метр» получила молодой российский режиссер Дарья Белова за курсовую работу в Берлинской киношколе Komm und Spiel! («Иди и играй»). Одной из первых Дарью поздравила обозреватель «Известий».

— Даша, поздравляю. Мой первый вопрос это, скорее, просьба: расскажите о себе. Нам о вас почти ничего не известно. Перед началом фестиваля лишь прошла информация о том, что в разделе короткого метра Недели критики участвует немецкий фильм, снятый молодым режиссером российского происхождения.

— Это совершенно неверная информация, и я с самого начала пыталась ее опровергнуть, но мне почему-то не удалось. Я не «режиссер российского происхождения», а российский режиссер, просто учусь в Берлинской киношколе (Немецкая Теле- и Киноакадемия, Берлин, dffb. — «Известия») — потому что там второе высшее образование бесплатное, а у нас — платное. И фильм мой снят в Берлине, но на русском языке и с российскими актерами — он настолько же российский, насколько немецкий. И мне бы очень хотелось, чтобы меня представляли вместе с российскими участниками Канна. Кстати, мне очень понравился фильм «Майор» Юры Быкова. Просто очень! На всех следующих фестивалях мы будем сразу заявлять: фильм от Германии и России. А сейчас мы надеялись, что Россия сама догадается. И я очень расстроилась, что этого не произошло.

— Вы давно живете в Берлине?

— С тех пор, как поступила в киношколу. А вообще я из Петербурга, окончила филологический факультет Петербургского университета, работала журналистом: писала для «Большого города», «Афиши», «Афиши-Мир», «Сноба». Пять лет назад поняла, что хочу заниматься кино, но одно высшее образование у меня уже есть, следовательно, второе может быть только платным. (Как рассказывал ранее в интервью «Известиям» Юрий Быков, именно по этой причине — второго платного образования — он не стал, закончив актерский факультет ВГИКа, поступать не режиссуру. — «Известия»). Поэтому я поехала учиться в Берлин.

— Вы к этому времени уже хорошо знали язык?

— Я знала английский и французский, а немецкий — совсем нет. Меня фактически без языка приняли. Экзамены были сложные, но им понравилось, что я делаю. А язык я учила потом.

— Расскажите про ваш фильм.

— Это черно-белое кино, снятое на 16-миллиметровую пленку, идет 30 минут. Фильм, по сути, о памяти места. Герой — русский мальчик 10 лет, который живет в Берлине и просто играет в войнушку. И этим он провоцирует память места. И попадает в такое странное, сюрреалистическое пространство, которое, в принципе, является сном города: этих деревьев, этих домов. Пространство довольно агрессивное, потому что в Берлине осталась память о Второй мировой. Иностранцы даже говорят, что видят там призраков. Строго говоря, фильм — о призраках этого города. Мальчик — лишь медиум, через которого Берлин транслирует свою память. Я думаю, Ленинград тоже хотел бы многое протранслировать.

— Это как раз мой следующий вопрос: идея «сна города» пришла к вам еще в Петербурге?

— Нет, уже в Берлине. Знаете, какое там ощущение: сидишь в кафе, или в баре, потом выходишь на улицу, видишь ее название и понимаешь, что здесь происходило раньше. Что ты стоишь там, где танки раньше шли, где трупы валялись. И это все существует до сих пор — даже в нашей памяти.

— Вы сами написали сценарий?

— Да.

— И это не первый ваш короткий метр?

— Второй. Первый назывался Ballet Story — про балетную школу, он оказался очень успешным, пошел по пятидесяти фестивалям, взял призы в Италии, в Бразилии, в Ирландии. Пять дней назад победил в Анкаре. Это была копродукция с каналом Arte. А второй фильм, «Иди и играй», возник в семинаре моего преподавателя, Фреда Келемена. Фред Келемен это такой известный немецко-венгерский режиссер и оператор. Он, например, снял все последние фильмы Белы Тарра, включая «Туринскую лошадь». И он прекрасный преподаватель.

— Я слышала, как в телевизионном интервью вы сейчас говорили, что уже поступило много предложений от французских продюсеров.

— Да! Это удивительно! После первого же показа ко мне стали подходить продюсеры, особенно французские, говорили, что фильм очень понравился, предлагали работать во Франции, участвовать в международных европейских программах. Я с удовольствием работала бы и в России, и в Германии, и во Франции. Один из выводов, к которым я пришла, учась в Германии, — что границ нет. И это очень здорово!

— Ваш принцип: живу там, где работаю?

— Конечно! У меня куча друзей и Москве, и Петербурге, я постоянно туда возвращаюсь, но жить буду там, где буду снимать.

— На каком языке вы пишете?

— И по-английски, и по-русски. Потом перевожу. Говорю на четырех языках.

— О чем будет ваш полнометражный дебют?

— Я хотела бы уже в самое ближайшее время начать снимать в Берлине фильм о современном городе, о том, что происходит там сейчас. В Берлине очень большая вольница для художников, можешь делать все что захочешь. Много людей, которые готовы работать без денег, за идею — что потрясающе! Особенно для кино. У меня на фильме, например, все работали бесплатно.

— Кстати, сколько он стоил?

— €15 тыс., половина — стоимость пленки.

— А почему вы снимали не на цифру, а на пленку, да еще и на 16-миллиметровую?

— Потому что военные архивы, вся военная хроника снималась на 16 мм. В «Иди и играй» есть момент, когда реальность нашего фильма объединяется с реальностью военной хроники. Наша картина черно-белая, потому что апеллирует к классическому военному и антивоенному кино, и не только русскому. Это и Тарковский, и Климов, и Росселлини… А новый фильм — это будет цвет, цифра, смесь документальных и игровых приемов, съемки и профессиональных, и не профессиональных актеров. Там будет две истории: одна — иранского мальчика, красивого, как персонаж с ренессансного полотна, который приехал в Германию, и мы видим его открытие Берлина. И вторая — история грузинской девушки. А остальное «мясо» — современная жизнь города: клубы, тусовки, театры, художники. Половина персонажей — реально существующие люди, которые важны для разных коммьюнити.

— А русскоязычный проект?

— Пока еще не знаю. Надо думать!