В российском общественно-политическом дискурсе сегодня существуют всего лишь две полномасштабные темы — гомосексуализм и образование. И если с гомосексуализмом всё, в общем, понятно, то тема проблемы с русским образованием гораздо глубже, чем это может показаться на первый взгляд.
Вот, казалось бы, две новости за два дня. Первая: варианты заданий Единого госэкзамена опубликованы в интернете. И вторая: президиум Высшей аттестационной комиссии незаконно выдал почти 1,5 тыс. дипломов доктора наук. Вдогонку ко второй теме Генеральная прокуратура заявила, что Министерство образования и науки не пойми как создает и закрывает диссертационные советы, не пойми как и кому присваивает или не присваивает ученые степени — и ведь ни одно из этих утверждений не является для нас удивительным.
Да, мы привыкли к диссертационным скандалам и к ежегодным скандалам вокруг сдачи ЕГЭ. Странное дело — ведь еще каких-то 15 лет назад диссертация не была никакой ценностью, а школьные выпускные экзамены считались совершеннейшей ерундой, через которую проходили все и никто еще не уходил оттуда обиженным. Почему же теперь тысячи людей не мыслят себе карьеры без покупки фальшивой диссертации? Почему ЕГЭ стал настолько важен, что не сдавший его подросток считает свою жизнь конченой?
Потому что такова парадигма дикого рынка. Любому депутату и чиновнику нужна ученая степень просто потому, что она есть у любого другого чиновника и депутата. Любому школьнику обязательно нужно высшее образование просто потому, что у всех других вокруг оно есть. Совершенно неважно, зачем ученая степень и высшее образование нужны в прикладном смысле. Они нужны просто потому, что они есть у всех.
В этом и состоит катастрофа. Ведь ученая степень и высшее образование — это важнейшие социальные маркеры, это одна из основ для выстраивания общественной иерархии. Иерархии, основанной на принципах свободной, но честной конкуренции. Когда доктор наук по истории — это действительно авторитет в области истории. А когда доктор наук по истории ссылается в своих выступлениях на несуществующие документы — это превращает историю в прачечную.
Я привык, что человек с высшим образованием — молодец, а человек с двумя высшими образованиями — это голова. Сейчас, когда я вижу человека с пятью высшими образованиями, я точно знаю — передо мной лоботряс.
И в этой ситуации полной дезориентации в социальных маркерах мы оказываемся в обществе, больше похожем на кашу. А общество, похожее на кашу, — это толпа. Толпа без авторитетов и без ориентиров. Бессмысленная, неуправляемая, разлагающаяся толпа.
Мы живем в обществе, лишенном механизма разрешения споров. И в девальвации этих механизмов поучаствовали все. К кому апеллируют теперь депутаты, защищая свои списанные диссертации? К прокуратуре. А кто в нашей стране верит прокуратуре после того, как прокуратура поступила с игорным делом? Никто. Никто не верит Высшей аттестационной комиссии, которая торговала дипломами. Никто не верит министерству образования, потому что публикуемые в интернете варианты ЕГЭ могли появиться только оттуда. Никто не верит следствию. Никто не верит суду. Ну а как можно верить судье, если она еще вчера была секретаршей? Как можно верить следователю, если он мог купить свой диплом? Как можно верить кому угодно, если он может выдать себя за кого угодно?
Верить нельзя никому.
Конечно, мы не впервые оказываемся в ситуации полного отсутствия справедливости (ибо если нет веры, то нет справедливости). Но раньше, когда мы оказывались в подобных ситуациях, у нас всегда была хотя бы одна инстанция вне системы. Человек, не понимавший, как ему решить конфликт с помощью предоставляемого государством инструментария, обращался к тем, кто решал по понятиям. Понятия никогда не были формальными, но они почти всегда были осознаваемы и понятны. Бандиты — люди вовсе не праведные, их вердикты практически всегда бывали жестоки не только по отношению к ответчику, но и по отношению к истцу. Но несмотря на все эти издержки, это всё же были вердикты. То есть некое решение, которое принималось арбитром, — пусть даже его авторитет и базировался на силе.
Сейчас мы с вами лишены даже понятий. Бандиты сами ходят под силовиками, а силовики ничего не решают. Даже русская коррупция перестала быть собственно коррупцией, а стала банальным и пошлым жульничеством — ты даешь деньги, а проблема для тебя не решается.
И арбитр на все 140 млн остался только один — это Путин. Вот он сидит на своих «прямых линиях» и разрешает конфликты. Но все конфликты разрешить он не может. А больше у нас в обществе ни одного общепризнанного арбитра и нет.
Теперь вы меня спросите: ну и к чему это всё?
А это всё к тому, что тотальное недоверие начинается с голых понтов. Оно начинается именно с того, что нивелирует социальную разницу. Со списанного ЕГЭ. С высшего образования не ради образования. С ученой степени, нужной только для надписи на визитке.
А заканчивается всё судом, который зачитывает обвинительное заключение, как приговор.
А ведь казалось бы, как было просто — выучить русский язык для экзамена.
