Мэра Махачкалы арестовали в родном городе и сразу же вывезли в Москву в тот же день, когда в Грозном махачкалинский «Анжи» уступил столичному ЦСКА в финальном матче на Кубок России. Совпадение случайное, хотя и многоступенчатое. Мы говорим «Махачкала» или даже «Дагестан», а подразумеваем или «Анжи», или Саида Амирова. Мы говорим «Северный Кавказ», а подразумеваем или Дагестан, или Чечню. Мы называем наших военнослужащих на Кавказе «федералами» — и те же федералы, только из другой силовой структуры, арестовали Амирова.
Наконец, само словосочетание «Кубок России» применительно к данной ситуации наводит на невеселые размышления о том, что Северный Кавказ мы, конечно, не потеряли, но на бытовом уровне далеко не все, увы, считают его в строгом смысле слова Россией. Потому что в России нет и не может быть ни шариата, ни адата, ни тем более джамаата. Нет и не может быть ни джихада, ни шахидов, ни кровной мести. Да и разноплеменная (как, впрочем, и ЦСКА) команда «Анжи» обитает и тренируется не в Махачкале, а в Москве. Сама Россия слывет мрачным подсознанием Запада, а Северный Кавказ для России даже не подсознание, а мрачное Зазеркалье.
В 1990-е годы в моем родном Петербурге говорили, что у города два губернатора — дневной и ночной. И уверенно называли имя «ночного губернатора» — из криминальных «авторитетов». Северному Кавказу подобный дуализм чаще всего не присущ: там судят и бессудно казнят, назначают и снимают, награждают и милуют, увечат и взрывают одни и те же люди. Не только московские прокуроры, но и московские «прокураторы» в ранге вице-премьеров ничего или почти ничего не могут с этим поделать. Вот почему арест могущественного мэра и предшествовавший ему разгром банды боевиков (и захват главаря живым) — это прежде всего победа, причем победа беспримерная.
Победа не юридическая (вину Амирова еще предстоит доказать; сам он уже сказал, что считает дело против него сфабрикованным), а политическая. Правда, победа, цена которой, боюсь, может оказаться предсказуемо высокой и, не исключено, трагической. Но все равно победа. Наглядно иллюстрирующая тот еще далеко не очевидный факт, что неформальную, но подразумеваемую неприкосновенность у нас теперь утрачивают «большие люди» не только в Москве, не только в корневой России, но и на Северном Кавказе. Иначе говоря, в российском Зазеркалье.
Сама по себе фактура достигнутого успеха довольно случайна. Боевики в плен, как правило, не попадают, а главари боевиков — тем более. Впрочем, разделительную черту между боевиками-моджахедами, боевиками-бандитами и боевиками из личной дружины «большого человека» на официальной, а то и на выборной должности провести зачастую непросто. Об этом увлекательно рассказала в серии «кавказских романов» тогда еще не подхватившая «болотную» лихорадку в острой форме Юлия Латынина; в серии романов, в каждом из которых главный положительный герой более-менее портретно списан как раз с Саида Амирова.
Фактура успеха случайна, а сам он — нет. Россия, безусловно, усилила в последнее время собственное правовое и силовое присутствие на Северном Кавказе — и процесс этот наверняка пойдет и дальше. Причин тому две: очевидная и не очень. Очевидная — приближение сочинской Олимпиады, перед которой во всем регионе необходимо навести строгую тишину. Ту самую тишину, за наведение каковой по всей стране твердый и жестокий царь Алексей был прозван Тишайшим. Правда, и при Алексее Михайловиче Романове не обошлось без Степана Разина.
Менее очевидная причина, на мой взгляд, такова: в нашей несостоявшейся «цветной революции» довольно отчетливо пахло в том числе и северокавказскими деньгами. Северокавказские миллиардеры и мультимиллионеры, похоже, поставили не на ту политическую карту. Вот и лишились всегдашнего меритократического иммунитета, а их ближний круг и вся клиентела — следом за ними, а в иных случаях даже раньше их.
Так или иначе, не мытьем, так катаньем, федералы возвращаются на Северный Кавказ — и, как знать, не вернутся ли туда и федеральные законы (и законы поведения в том числе). Нельзя, однако, упускать из виду, что порядок и наведение порядка, «тишина» и наведение «тишины» — принципиально разные вещи. И само по себе наведение порядка сопровождается — особенно на первых порах — усилением беспорядка, наведение «тишины» — усилением «шума». И я, увы, не уверен в том, что как раз это в надлежащей мере продумано и просчитано — и в конкретном случае с арестом Амирова, и в целом. Меньше чем за год до Олимпиады, между прочим.
