«Аятолла Хаменеи в молодости зачитывался «Тихим Доном» | Статьи

В России вышел роман известного иранского писателя Резы Амирхани «Ее я». В стране, о которой говорят в основном в связи с ее ядерной программой, существует неизвестный у нас широкому читателю пласт литературы, удачно совмещающей западные подходы к сюжету с традиционной философией. Реза Амирхани рассказал корреспонденту «Известий» Константину Волкову о работе литератора в Иране.

— Издание в России иранского автора — событие нестандартное, у нас предпочитают публиковать уже известные российскому читателю имена.

— Это заслуга известного российского переводчика с фарси Александра Андрюшкина. На перевод ушло два года. Причем Андрюшкин решил работать с моей книгой на свой страх и риск, никаких договоров перед началом работы мы не заключали.

— В романе живо описываются события, отстоящие от нас на несколько десятилетий. Откуда вы берете столь детализированную информацию?

— У нас остались традиции устной передачи информации, старики рассказывают о прошлом. Чтобы воссоздать речь, хороши также пословицы и поговорки, их много в нашем языке. К тому же я беру самый выгодный для писателя временной отрезок: 50–100 лет. Память о тех временах еще жива, сохранились газеты, скажем. И в то же время уже появился определенный простор для авторского воображения.

— Вы много пишете о религиозных исканиях. Это важно для людей в современном Иране?

— Конечно. В Исламской республике создается новая форма традиционной религии. Государство показывает, как можно брать лучшее из религиозной традиции и создавать что-то свое на этой базе. Мне вообще кажется, что религия должна измениться. Сегодня мы видим слишком много конфликтов между традицией и современной жизнью, и они приводят к появлению экстремистских течений, таких как «Аль-Каида».

Как-то в поездке по Афганистану я встретил старого салафита (сторонника исламского фундаментализма. — «Известия») и спросил, о чем он мечтает. Ответ меня поразил. «Я хотел бы купить коробку сладостей, подмешать в них крысиный яд и отнести в нашу школу для девочек, чтобы женщины поняли, что для них образование не обязательно», — сказал старик.

Чтобы такой дикости не было, надо примирить священное предание и современность. Иран тоже религиозная страна, но у нас более половины студентов в вузах — женщины, а писателей-женщин больше, чем мужчин.

— Вы путешествовали вместе с верховным правителем Ирана аятоллой Хаменеи. Что он собой представляет?

— Могу сказать с писательской точки зрения: он уделяет много времени литературе. Его интерес к современной иранской прозе, несмотря на занятость, очень высок. Очень уважает, кстати, и русскую литературу, «Войну и мир», например. В молодости он зачитывался «Тихим Доном» Шолохова. Собственно, его интерес к литературе и дал возможность нескольким иранским писателям сопровождать верховного правителя в поездке.

— В таком случае к писателям в Иране должно быть очень хорошо относятся?

— С одной стороны — да. С другой, тиражи книг очень маленькие, в среднем — 2–3 тыс. экземпляров. Бестселлеры издаются в количестве 100, редко 200 тыс. экземпляров. Хотя в мировой практике принято издавать наиболее читаемые книги в количестве 10% от численности населения. В Иране живут 70 млн человек, то есть бестселлеры стоило бы выпускать в количестве 700 тыс. экземпляров. Писатель при этом получает от 8% до 25% от выручки с продаж, сумма варьируется в зависимости от известности автора. На жизнь, в принципе, хватает, но без излишеств. Хорошим подспорьем может стать экранизация написанного, но это редкая удача.

«Ее я»:иранский роман о поиске Бога на фоне шаха и аятоллы

История тегеранской семьи Фаттах начинается 1933 годом и заканчивается концом прошлого века. Таким образом, фоном событий служат сначала Реза Шах Пехлеви и его европейские реформы, когда девочек в школе заставляли ходить с непокрытой головой. Затем — Вторая мировая, правление Мохаммеда Резы Пехлеви, Иранская революция 1979 года, ирано-иракская война 1980–1988 годов. Все уместилось на 460 страницах романа.

Автор романа «Ее я» Реза Амирхани по образованию инженер. Это помогает ему, по его словам, «представлять все описываемое как механизм, в котором должна работать каждая деталь». Так и происходит в романе. Повествование — яркое, живое, насыщено красками, звуками, бытовыми подробностями. При этом детали не убивают, а только подчеркивают главную линию. Впрочем, в первую очередь книга не об истории, а о поиске себя и Бога. То, что литературоведы называют «интроспективной прозой».

Любовь осталась платонической. Женщину убило снарядом во время ирано-иракской войны, мужчина похоронил себя заживо. «Кого любишь — воздержись от того, и умри как шахид». Это — о постижении Бога через целомудрие и верность.

Религиозность шиитов-иранцев вообще можно назвать наиболее жертвенной в исламском мире. Недаром именно там существует обряд «шахсей-вахсей», когда тысячи верующих идут процессиями, хлеща себя железными прутами и раздирая в кровь кожу в память о мучениях и смерти имама Хусейна. И в романе путь к Богу идет через страдания.

Нередко бывает, что современная восточная литература оказывается чересчур местечковой. Начав с замаха на глобальные выводы, автор быстро скатывается к знакомому ему миру нескольких улиц города или деревни, а в итоге читатель получает какую-то невнятную историю любви дочери кузнеца к сыну местного имама. К счастью, Амирхани этого избежал.