«Моя жизнь — работа. Отбери это у меня — задохнусь»

 С 1 по 3 октября на сцене Большого театра состоятся гастроли Санкт-Петербургского театра балета Бориса Эйфмана. В программе — московская премьера балета «По ту сторону греха» по мотивам романа Достоевского «Братья Карамазовы». Для постановщика спектакля Бориса Эйфмана начало осени выдалось очень продуктивным — помимо подготовки к визиту в столицу маэстро открыл Академию танца и на беседу с корреспондентом «Известий» Светланой Наборщиковой прибыл после очередного посещения нового учебного заведения.

— Как вы оцениваете первые учебные дни в академии?

— Сейчас, спустя всего месяц работы, рано делать далекоидущие выводы и давать прогнозы. Я в принципе человек суеверный. Но совершенно точно то, что мы получили прекрасные условия для развития. Есть, например, идея городского правительства построить для академии школьный театр. Если все планы осуществятся, то мы увидим грандиозное учреждение абсолютно нового типа, центр подготовки уникальных артистов XXI века, чьи технические и психофизические данные позволят им быстро и качественно осваивать репертуар современного балетного театра.

— Академию построили. А что со взрослым театром?

— Продвигается. С академией всё получилось очень быстро, поддержка губернаторов сыграла важную роль. Сегодня я убежден, что Дворец танца будет построен, как обещал президент. В сентябре был проведен конкурс архитектурных проектов комплекса зданий Верховного и Арбитражного судов. Дворец танца станет частью этого квартала. Надеюсь, к моему юбилею в 2016 году дворец построят.

— Вы говорите о Дворце танца пессимистично. 2016 год — реальность?

— Насколько всё легко решилось с академией, настолько всё непросто с дворцом. Но ведь не всегда всё сразу дается. Театру 37 лет, и если вспоминать первые десятилетия — это были муки адовы. Но мы ведь сумели пройти через них. И сегодня наш театр имеет оригинальный и самобытный репертуар, успешный, востребованный в мире. Так что в случае с Дворцом танца надо перетерпеть, и потом мы все будем радоваться его появлению. 

Дворец — не театр для Эйфмана, а центр танцевального искусства. Там смогут работать как профессионалы, так и любители. Сегодня ведь много людей, которые просто хотят танцевать. Сейчас среднее и старшее поколения этого лишены. А ведь танец — радость жизни. И нам нужно помочь людям испытать ее в полной мере. Кроме того, надеюсь, что многие судьи, члены их семей будут активно участвовать в этом танцевальном марафоне.

— Обращаясь к Достоевскому, вы поставили «Идиота» и «Братьев Карамазовых», новую редакцию которых привозите в Москву. Другие сочинения этого писателя вас не интересуют?

— Знаете, как в Шестой симфонии Чайковского отражен весь его гений, так и в «Братьях Карамазовых», на мой взгляд, сконцентрировано всё величие Достоевского. Не случайно это последние произведения двух творцов. Они, как гениальные провидцы, чувствовали, что должны себя реализовать в данных работах наиболее полно.

При всем своем многообразии Достоевский — монотемный писатель. Он будто бы пишет один огромный, бесконечный роман, в котором существуют все его герои и он сам. Я очень люблю «Преступление и наказание», «Бесов». Вернулся бы и к «Идиоту» на каком-то ином уровне. Но так получилось, что вновь я обратился именно к «Братьям Карамазовым». 

Первый спектакль по этому роману я поставил в 1995 году, и тогда он имел большой успех. Но когда спустя какое-то время я посмотрел его на видео, то понял, что всё изменилось: и страна, и, к счастью, я сам. Изменились наша труппа, выразительные и технологические возможности театра. Мое отношение к этому роману тоже стало другим. Я понял, что просто восстановить спектакль нельзя. Это выглядело бы искусственным и формальным шагом. 

В итоге я изменил и драматургию, и концепцию, и идеологию — с позиции накопленного 20-летнего опыта. А это опыт колоссальный. Потому что 20 лет, прошедшие с момента премьеры первой постановки, были наполнены активной творческой работой, самосовершенствованием, познанием новых возможностей психологического балетного искусства. «По ту сторону греха» — спектакль не по мотивам романа «Братья Карамазовы». Это исследование влияния великого литературного произведения на современный балетный театр. Я рад, что у меня хватило терпения и сил создать такой спектакль.

— Кто будет танцевать?

— Алексей — Дмитрий Фишер, Иван — Сергей Волобуев, Дмитрий — Олег Габышев, Грушенька — Мария Абашова и Федор Павлович — Игорь Поляков. В старом спектакле была еще Катерина Ивановна, но я отказался от этого персонажа. Потому что присутствие на сцене и Катерины, и Грушеньки создавало ситуации всем надоевших любовных треугольников. Я постарался сосредоточить внимание на главных персонажах — трех братьях и отце, проанализировать причины падения их семейства. 

Греховность в той или иной степени присуща всем. Однако у одних она принимает ужасающие формы, а у других сдерживается высшими моральными ограничениями. Достоевский говорил, что если Бога нет, то всё дозволено, а если есть, то, соответственно, не всё. Сейчас общество пришло к новой философии. Пересмотрело Евангелие, отредактировало его. Мы — великий народ! Говорим: Бог есть, и всё равно всё дозволено.

У нас  сегодня православная страна, верующий народ, но всё, что происходит, — вызов Библии, Богу, человечности. И такая ситуация стала одной из основных причин повторного обращения к роману «Братья Карамазовы» — архиактуальному для поколения, которое выросло в последние 20–30 лет.

— Вы ждете это поколение на своих московских спектаклях?

— Да, конечно. На наших спектаклях в Петербурге было много молодых, и мы получали от них немало отзывов, в том числе очень серьезных. Я думаю, мы ступили на просветительскую тропу. Никого сейчас не заставишь читать Достоевского. Даже фильм не будут смотреть. А двухчасовой балет — посмотрят. И я уверен — вынесут со спектакля частицу заложенного в нем высшего смысла. Я очень благодарен фестивалю «Черешневый лес» — у нас есть прекрасная возможность провести московскую премьеру балета на сцене Большого театра. Обычно, помимо молодежи, на наших московских спектаклях присутствует и творческая элита, для которой искусство — основополагающая часть внутренней духовной жизни. Для меня это также очень важно.

— Насколько по-разному реагирует московская и петербургская публика?

— Мне кажется, одинаково. Когда мы выступали в Петербурге, был потрясающий прием. Не знаю, как примет новый балет московская публика, не могу прогнозировать. Надеюсь — тепло и хорошо. В мае мы гастролировали с «Роденом» в США и Канаде, и меня поразила газетная критика. Это был настоящий шквал очень серьезных оценок. Для меня подобный момент крайне важен, потому что я — человек сомневающийся. Когда меня постоянно гнобят, начинаю оглядываться: может, они правы? Речь не о публике. Она везде и всегда принимает нас хорошо. Речь о критиках и критике. И в данном контексте я прекрасно осознаю, что еду в стан недоброжелателей. Ощущение неприятное, но что делать. Моя задача — поставить балет и показать его зрителю.

— Вы в начале разговора упомянули словосочетание «радость жизни». Что для вас сегодня является радостью жизни?

— Когда я вижу, как занимаются маленькие воспитанники академии, то испытываю именно это чувство. Я захожу в балетные залы, а там — замечательные, красивые, сообразительные детки — глаз радуется. В такие моменты веришь, что когда-нибудь ты приблизишься к идеалу, к которому стремишься всю жизнь. Ведь для обретения совершенства нужны исполнители, способные реализовать твою мечту об идеальном творении. Может, я достигну этой гармонии и однажды увижу на сцене совершенных артистов.

Конечно, у меня сумасшедший режим. Сегодня, например, я начал работать с музыкой в 4.45 утра, потому что сейчас я готовлю сразу три балета. Первый — «Реквием» на музыку Моцарта и Шостаковича по поэме Ахматовой. Премьера должна состояться в январе, когда будет отмечаться 70-летие снятия блокады.

Другой спектакль — по мотивам романа «Ночь нежна» Фицджеральда. Надеюсь, моими соавторами станут Игорь Бутман, Зиновий Марголин, Валентин Юдашкин. Также я готовлю одноактный балет Pro и Contra для двух известных и очень талантливых танцовщиков. Одновременная работа над тремя балетами — это даже для меня слишком много. 

При этом я участвую в архитектурных конкурсах, решаю множество вопросов по Академии танца и Дворцу танца. Готовлю проект Студии молодых хореографов, где талантливые артисты балета могли бы реализовать свои творческие идеи, работая со специально созданной труппой. Причем это будет не разовая акция, а систематический созидательный процесс.

Вся моя жизнь — работа. Я бы не назвал такой ритм жизни дарящим радость, но отбери это все у меня — задохнусь. И по-другому свою жизнь представить не могу. Хотя мне очень трудно, безумно. Но и остановиться страшно. А когда что-то получается, испытываю незабываемые минуты счастья. Планов очень много. Пока Бог дает силы, буду продолжать работать.