«Большой балет не натанцевал на сумму, указанную в билете»
Народный артист России, экс-премьер балетной труппы Большого театра Николай Цискаридзе встретился со студентами МГЮА имени Кутафина, где он учится на юриста.
Встреча прошла в формате «вопрос-ответ». Артист сразу же предложил студентам говорить, что бы им хотелось услышать и какой фрагмент балета с его участием посмотреть. Впрочем, присутствующих интересовали в основном вопросы общего характера: почему Николай решил пойти учиться на юриста, какие педагоги повлияли на его становление, как вообще он попал в балет.
— У каждого родителя есть план на ребенка, — объяснил Цискаридзе. — На меня был такой план у мамы, потому что все мужчины были юристами. И я должен был закончить с золотой медалью школу и поступить в МГУ. Но мама мне позволила, если я не захочу быть юристом, то могу, как она, пойти на физмат. Мне не интересно было ни то, ни другое. Но уже потом, в связи с ситуацией с Большим театром, я попал на консультацию к Кантемиру Николаевичу Гусову (академик РАСН, завкафедрой трудового права и права социального обеспечения МГЮА. — «Известия»), ныне покойному. И он стал меня агитировать поступать.
При этом, по словам танцовщика, после посещения суда он «не хочет больше в суд ни в каком качестве» — следовательно, не станет ни прокурором, ни адвокатом. Однако для самосовершенствования танцовщик находит новую профессию чрезвычайно полезной:
— Контрактов я подписал за свою жизнь огромное количество, никогда их не читая. Меня интересовала только сумма, это я не забывал проверять. А всё остальное меня не очень волновало. Сейчас же я понимаю сразу, о чем речь.
Как отметил Цискаридзе, самое сложное для него в учебном процессе — сидеть на жестких стульях, рано вставать и читать сухие юридические тексты:
— Это трудно. Вы ведь после школы пришли учиться, а я-то 21 год зажигал.
Про детство, первые занятия балетом и родной Тбилиси Николай Максимович рассказывал с явным удовольствием. Как выяснилось, сейчас он проводит в Тбилиси каждый четверг — в качестве члена жюри местных «Танцев со звездами».
— Это очень интересно, но я согласился лишь с одной целью: 27 лет не говорил на грузинском, и у меня нет практики, а это хороший повод подтянуть язык. Так что я летаю и учусь.
Однако собственного будущего в танце экс-премьер Большого больше не видит.
— Я танцевать не очень-то и хочу уже. Танцевать надо, когда можется. У меня давно нет такого желания. Я с большой радостью дотанцовывал. С 10 лет я стоял в центре сцены в первом ряду. Очень сложно тащить на себе такой груз ответственности в течение 29 лет, всегда быть лучшим. Это очень тяжело. Я не хочу больше.
Также Цискаридзе отметил, что на проведение бенефисов в Большом театре в декабре этого года, предложенных министром культуры РФ Владимиром Мединским, согласия не давал.
— Возможность станцевать в Большом сейчас есть, но я не хочу, — пояснил он.
Свои ближайшие планы танцовщик озвучивать не стал, но отметил, что был бы не против заняться административной деятельностью в творческой среде: юридическое образование в этом случае станет отличным подспорьем.
— Есть очень много проблем, связанных с творческим образованием, которые у нас не решены. Хотелось бы, чтобы все законы были приняты гуманно, не вредили профессии, — сказал он.
По просьбе зрителей Цискаридзе пофантазировал о будущем русского балета:
— Все станут юристами. Без адвокатов артистам балета скоро вообще будет не обойтись. С новым законом о переаттестации творческих работников, который скоро примут, они будут судиться постоянно.
Уже под конец встречи прозвучал вопрос о Большом театре. По словам Цискаридзе, он не следит за тем, что там происходит. Оба его контракта (как премьера и педагога-репетитора) истекли 30 июня, и с тех пор он «очень счастлив».
— Мне всё равно, что там происходит. Я не читаю газет, не смотрю ТВ, меня нет в социальных сетях. В Большой театр как зритель я не хожу. Хочется, чтобы мы приходили в театр и получали высокое искусство. Последний раз, когда я был в Большом, артисты не натанцевали на сумму, заявленную в билете.
Были среди обращений к артисту и просьбы показать тот или иной фрагмент — из «Щелкунчика», из «Баядерки». Каждое удачное па зрители сопровождали аплодисментами, а после долго не отпускали артиста с импровизированной автограф-сессии.
