«Мой Атос оставляет больше вопросов, чем ответов»
С 14 ноября в прокате «Три мушкетера» — фильм Сергея Жигунова по мотивам бессмертного романа Александра Дюма. Картина также выйдет на телеэкраны в формате сериала. В роли Атоса — Юрий Чурсин, один из ведущих актеров МХТ имени Чехова и театра «Табакерка». С Юрием Чурсиным встретилась корреспондент «Известий».
— Часто актеры говорят, что не будут смотреть фильм, в котором снимались.
— Я видел черновую сборку полного метра и, конечно же, буду смотреть сериал. Обязательно. Мне интересно видеть конечный результат.
— Каков ваш Атос? Что было для вас главным в этом герое?
— Мне был очень интересен материал и сама работа с Сергеем Жигуновым. Но судить о том, каким получился Атос, пока не могу. В полнометражной картине и сериале у этого персонажа может быть разная, непредсказуемая динамика. Думаю, в полном метре мой герой оставит больше вопросов, чем ответов. И, может быть, полный метр и сериал будут совершенно разными, самостоятельными произведениями.
— Жигунов говорил, что хотел собрать ансамбль актеров высокого уровня, чтобы не обучать их на съемочной площадке.
— Да, ничему не пришлось учиться с нуля. Во-первых, очень мощный фундамент был заложен кафедрой движения Андрея Дразнина и Андрея Щукина в школе-студии МХТ. Они научили быстро ориентироваться в экстремальных условиях, будь то прыжки с высоты или сценические драки. Во-вторых, помогла школа Андрея Ураева по фехтованию, настолько подробная и многогранная, что сцены боев воспринимались как подарок свыше. В-третьих, у нас были французские постановщики боев. Удивительные! Профессионалы мирового класса. Каждый бой был сложнейшей игровой сценой. Стиль фехтования выстраивался на основе индивидуальных черт характера персонажа.
Только добрые слова о наших каскадерских группах — захватывает дух при взгляде на эту работу. Без них не было бы ни Атоса, ни Портоса, ни Арамиса. Был бы только д'Артаньян, потому что Мухаметов всё делал сам, кроме, кажется, двух сцен, по-настоящему опасных. К остальным он никого не подпускал. Проклятый гасконец! (смеется).
Жигунов создал все условия для глубокого погружения. Атмосфера на съемочной площадке была очень профессиональной и очень хулиганской. Всегда были в нашем распоряжении учебные шпаги и свободные лошади, поэтому в перерывах между съемками мушкетерская жизнь не останавливалась.
— На ваш взгляд, Дюма современен сегодня? Насколько актуален девиз «Один за всех, и все за одного» в век индивидуализма ?
— В век персонификации. Но это не мешает многим людям воспринимать этот девиз не только как книжную цитату — у каждого есть человек, которого понимаешь очень хорошо. Иногда таких людей, увлеченных одним делом, одной идеей, — двое или трое.
— Ваши герои всегда неоднозначны — и в театре, и в кино. Вы сами выбираете такие роли или всё определяет режиссер?
— Всё решается в процессе обсуждения. Прежде всего я определяю, нравится мне сценарий или нет. Иногда один и тот же материал можно представить в разных контекстах. И если мое видение будущего героя совпадает с представлением о нем режиссера, оператора, художников по гриму, костюму, группы, которая будет превращать это в кино, тогда при взаимном согласии всё и происходит. Плюс срабатывает охотничий азарт пробовать себя в новом материале.
— У вас есть любимый режиссер или режиссер, для которого вы — любимый актер?
— Я всем режиссерам доверяю, не могу кого-то выделить. У меня очень открытое состояние, мне нравится вступать в диалог: и кино, и театр — это коллективное творчество. Когда есть любимая профессия, огромное удовольствие общаться с единомышленниками.
— Сейчас то в одном, то в другом театре вспыхивают конфликты. Но МХТ имени Чехова на удивление стабилен.
— Это, наверное, потому, что МХТ — своего рода академия и все, кто сюда приходит, служит ей. Любой конфликт спровоцирован тем, что кто-то говорит: это мое, а другой — нет, это мое. В любом контексте. Даже если речь идет об идее. В МХТ главенствует академия, единица, которая принадлежит высшему порядку, поэтому этот порядок сохранится здесь всегда. Ничего не изменится.
— Вам бы хотелось когда-нибудь руководить театром? Быть режиссером?
— Я вообще стараюсь не мечтать. Зачем тратить свое время на иллюзии? Цель одна — жить. Просто жить. То есть как можно шире видеть вокруг себя и понимать суть вещей как можно глубже. Это единственная амбиция.
— Кино и театр — разные вещи, которые вам удается совмещать. К чему больше лежит душа?
— Душа больше лежит к кино как к процессу создания. И душа больше лежит к каждодневной практике, которую дает театр. Сложный вопрос. Я не могу пока отдать предпочтение чему-то одному. Как однажды тонко заметил актер Дмитрий Ульянов, в кинематографе важен сиюминутный метод, сиюминутное творчество, процессу закрепления и запоминания отводится мало места. Голова должна работать очень четко. И если твое сознание не сконцентрировано, то процесс доставляет только беспокойство и перестает быть творческим.
Театр же состоит из того, что вся твоя психофизика исполняет партию по нотам, в твоей воле только подключить к ней человеческую искру. И это две очень необходимые для артиста грани — этюд и закрепление. Я пока еще многому учусь и в театре, и в кино.
— Как удается держать себя в форме? Отдыхать? То, что вы не любите общаться с журналистами, тоже часть вашей защиты от внешнего мира?
— Нет, это черта моего характера. Я просто от природы очень застенчивый. Но, если честно, просто пытаюсь не уставать. Когда заканчивается одна деятельность, начинаю заниматься чем-то другим и в этом нахожу отдых. Но это как у любого человека — думаю, что этот вопрос мало кого интересует.
— Тех, кто ценит вас как актера, интересует.
— Но я перестаю быть актером сразу после спектакля или съемки. Моя жизнь как человека — обычна. К персоне, которая существует в голове у людей под именем Юрий Чурсин, я имею мало отношения. Общественный интерес к актеру как к публичной фигуре можно воспринимать не более, чем как издержку профессии. Это всё сиюминутно и эфемерно.
— Хорошо. А какова ваша социальная жизнь, может, на выборы ходили?
— Я не очень компетентен в вопросах политики, а обществу могу быть полезен только тем, что делаю в рамках своей профессии — то, какую энергию артист посылает зрителю, имеет огромной резонанс — и эмоциональный, и социальный. Я осознаю эту ответственность и не перестаю работать над собой.
