Уходящий год войдет в историю русского парламентаризма как год законодательного безумия. А вишенкой на торте — или, если хотите, верхушкой на елке — станет история с законопроектом, предписывающим гастарбайтерам говорить во время работы только по-русски, в пояснительной записке к которому, состоящей из 224 слов, авторы сделали два десятка грубых ошибок. И ведь эти ошибки в законе о языке — это еще не есть само законодательное безумие, нет. Безумие состоит вовсе не в ошибках, а в комментарии, который дал по поводу произошедшего один из авторов законопроекта, депутат Ян Зелинский. Вот этот комментарий: «В своем кабинете, когда мне пришла мысль, чтобы ее не потерять, я начал ее быстро писать — пояснительную записку к законопроекту». Именно так, «когда мне пришла мысль, чтобы ее не потерять» и создавалось в последний год практически всё российское законодательство.
Однако если вы полагаете, что Homo legislator (человек-законодатель) — это свойственная исключительно современной России новая порода людей, то вы ошибаетесь. Эпидемия этой болезни распространилась глобально. Вот, например, еще одна из жертв пандемии: член Палаты представителей США Тони Карденас (Демократическая партия). Этот legislator внес на рассмотрение парламента законопроект, который называется «416d65726963612043616e20436f646520». Нет, это не ошибка набора, это настоящее название законопроекта. Это строка шестнадцатиричных ASCII-кодов, соответствующих словосочетанию America Can Code — именно так, с пробелом на конце (20 в конце цифрового названия законопроекта — это как раз код пробела), что очень хорошо рифмуется с теми самыми ошибками в тексте пояснительной записки к законопроекту о русском языке. Потому что как русские депутаты, пишущие законы о русском языке, пишут по-русски, так же точно американский конгрессмен, пишущий закон о кодировании, понимает природу перевода текста в элементарный цифровой код.
Содержание законопроекта убедительно доказывает, что название нас не обмануло. Тони Карденас предлагает приравнять языки программирования к «важным иностранным языкам», результатом чего должно стать изучение этих самых языков программирования с самых начальных классов общеобразовательной школы. «Само название этого закона демонстрирует, что программирование — это просто еще один язык», — говорит нам член парламента страны, давшей миру компьютеры, языки программирования высокого уровня, интернет и вообще IT-бизнес как таковой.
Нет, не спрашивайте у меня, откуда берутся эти вот Homo legislator, каков их генезис. Я понятия не имею, зато я закончил Московский институт радиотехники, электроники и автоматики по специальности «Вычислительные машины, комплексы, системы, сети» и 15 лет проработал программистом в не самым последних IT-компаниях России. И я попробую объяснить вам, что же такого удивительного сказал Тони Карденас.
Дело в том, что язык программирования к программированию как таковому имеет довольно опосредованное отношение. Язык программирования — это всего лишь один из инструментов программирования, такой же, как текстовый редактор, например, или компилятор (программа, превращающая текст на языке программирования в понятный операционной системе исполняемый файл). Для того чтобы заняться сексом, мужчине и женщине совершенно не обязательно уметь говорить на одном языке. Они и так друг друга поймут. Так же и настоящему программисту совершенно не обязательно знать «язык программирования», для того чтобы заставить компьютер действовать по программе.
Приведу еще одну параллель. Каждый из нас может при известном старании выучить один иностранный язык. Но на 10 иностранных языках может говорить только человек, который интуитивно чувствует и понимает лингвистику, то есть законы, по которым построены языки, которым подчиняются сходства и различия разных языков. Точно так же и с языками программирования — да, школьник может выучить бейсик, но это не сделает его программистом. Программисту же для того, чтобы начать писать на любом языке программирования, который он видит в первый раз в жизни, понадобится 20 минут. Потому что все эти языки созданы по одним и тем же законам, и чтобы понимать эти законы, нужно не языки программирования учить, а собственно компьютерную науку. Которая, впрочем, не очень сложна.
Более того, возвращаясь к мужчине и женщине, современные системы быстрой разработки вообще по большей части не требуют программирования. Человек строит приложение из кубиков, соединяя мышкой те или иные торчащие из кубиков ручки.
А самое печальное во всем этом то, что я таки понимаю, что имел в виду конгрессмен. Он действительно озабочен тем, что в США грядет чудовищный дефицит программистов. Именно программистов, а не людей, умеющих собирать и соединять кубики. Дефицит этот грядет и у нас, да что там грядет — он уже есть. И вот человек, озабоченный действительно серьезной проблемой, берется решать ее, ни черта не понимая собственно в сути проблемы. Не посоветовавшись с экспертами, не выслушав мнение рынка.
Не правда ли, нам это что-то напоминает? Не правда ли, мы где-то уже это видели?
Напомню, пользуясь случаем, что ни один (НИ ОДИН!) принятый за последний год Государственной думой закон, регулирующий те или иные взаимоотношения в интернете, не был внесен или принят с учетом мнения вступающих во взаимоотношения в интернете субъектов. Ни законы об ограничении доступа к ресурсам. Ни законы о защите интеллектуальной собственности. Ни законы об ответственности за содержание.
Не спрашивали ни представителей IT-бизнеса (составляющего, к слову, настоящую и нестыдную гордость нашей страны), ни представителей крупнейших сообществ, ни даже простых пользователей путем, скажем, опросов.
Наверное, от осознания того, что в США тоже всё так, должно было бы сделаться легче.
Но вот только отчего-то никак не становится.
