События последней недели — разговоры вокруг сбора денег на лечение известной артистки и те случаи на майдане, которые Бунин в свое время называл «отвратительным нравственным бытом революции» (то карбонарии заставляют так называемых титушек ходить гуськом и публично извиняться перед народом и снимают это дело на телефоны; то бойцы «Беркута» раздевают революционера и с ним, голым, фотографируются) — вот эти события инициировали еще одну тему для обсуждения: действительно ли мы так безжалостны друг к другу?
Я знаю место, где можно точно узнать, что мы готовы прощать себе и своим соотечественникам, а чего прощать не намерены, — это страница «Индульгенция» «ВКонтакте».
На этой странице каждый желающий может рассказать про свой грех или вынести на обсуждение чужой проступок и спросить у товарищей по соцсети — отпускаете вы ему прегрешение или не отпускаете? Иногда в сетевых сообществах обсуждается не отдельный поступок, а общественное явление или некая моральная дилемма (то есть не грех, а порок) — однако главная ценность «Индульгенции» в том, что народу на эту страницу заходит много.
От 5 до 50 тыс. откликов на каждый грешок — эта исповедальня работает репрезентативнее иного социального опроса.
И если долго ходить на эту страничку и внимательно ее читать, то можно много чего интересного понять о прощении вообще и — если тревожит актуальное — о настроениях в обществе.
А почему нужно ходить и смотреть долго и внимательно? Потому что при первом взгляде исповедальня эта кажется населенной исключительно детьми малыми — тут, конечно, играет свою роль феномен «ВКонтакте».
Так получилось, что «ВКонтакте» стал убежищем российских юнцов, а Facebook (в России им ежемесячно пользуется 8,5 млн человек) — излюбленным местом проведения досуга людей даже не столько среднего класса, сколько среднего возраста. Или уж молодежи подрощенной — городской, офисной, хипстерской.
Отсюда большая разница этих ресурсов: в Facebook — злоба дня, «ВКонтакте» — всё больше о вечном и о добре, особенно о чужом накопленном добре; Facebook построен на ссылках и комментариях (то есть на светской болтовне, на обсуждении «чужого»), «ВКонтакте» прирастает собственным, самодельным содержанием. Кроме того, там (согласно недавно проведенному исследованию) больше сквернословят, а в Facebook — чаще «проявляют цинизм». Вот это точно.
Тон Facebook — действительно взрослый тон, и юной впечатлительности возрастной цинизм может нанести незаживающую рану. Чудесная недавно была статья в The Huffington Post — «Почему подростки разлюбили Facebook». Потому что «родители, дедушки и бабушки его освоили и нарочно или нечаянно ставят молодежь в неловкое положение». Журналист сухо добавляет: «Трудно чувствовать себя уютно в твоей ежедневной молодежной драме, когда твой папа, комментируя тебя, считает себя очень остроумным, а твои депрессивные статусы расстраивают только бабушку».
Так что интонация «Индульгенции» дышит свежестью и некоторой наивностью, но это страница самопознания, и, повторюсь, если в нее вчитаться, много чего можно понять о жалости и безжалостности.
Большинство постов в «Индульгенции» построены таким образом, что маленький грешник как бы удивляется причудам человеческой природы и пытается узнать: это у всех так или он один такой странный?
«Притворилась перед маленьким братом мертвой... поплакал 2–3 минуты, забрал айфон и убежал. Я, конечно, неправа, но брат — нормальный? Отпускаете грех брату?»
«Cтавлю лайк, человек радуется. А потом убираю его. Так я доминирую над социумом. Отпускаете?»
«Когда еду в маршрутке, представляю, что нахожусь в средневековой карете, а за окном холопы. Иногда машу им рукой, а они улыбаются, и машут в ответ. Представляю, что так они приветствуют свою королеву. Отпустите за то, что так смотрю на людей».
«Каждый раз, когда иду по улице и вижу перед собой инвалида, стараюсь изображать из себя такого же, как и они, хромаю там, конвульсии, дергаюсь, все дела. Жалко мне их, хочу показать им, что они не одни такие».
Последние два грешника меня просто потрясли. Иллюстрация ширины и глубины той пропасти непонимания другого, с которой мы все живем. Юнец, трясущийся вслед инвалиду, ничего ведь плохого сделать не хочет; хотя, как говорила Раневская, «хороший мальчик, но, боюсь, дурак». А что касается девицы, то так и видишь перед собой какой-нибудь фейсбуковский пост: «Сегодня хороший день. Выглянуло солнце; из окна маршрутки мне помахала рукой и улыбнулась незнакомая девушка. Не так всё и плохо у нас в городе, мы уже начали улыбаться незнакомцам!».
Вторая большая «группа грехов» на страничке связана «с принципами» — грешник описывает свой поступок, как бы понимая, что поступил он не очень хорошо, но одновременно тайно гордится своим негодованием, своей моральной правдой и как бы ожидает от читателей подтверждение правоты.
«Принципиально даю нищим только еду. Они ругаются, а я им хлеб, как птичкам. И доброе дело, и намек, что работать надо».
«Вышел сейчас в подъезд покурить, слышу, кто-то поднимается — парень с девушкой. Зависли на четвертом этаже, а я на пятом. Из их разговора понял, что они расстаются, потому что девушка парню изменила. Он уже почти стоял на коленях перед ней и просил вернуться, мол, всё простит. Ну, тут я спустился и дал по зубам обоим. Девушке — за то, что гулящая, а парню — за то, что тряпка. Ибо нечего».
«Иду по улице, две телки стоят курят — одна с коляской, другая беременная. Я подошел, молча вытащил у них изо рта сигареты, бросил на землю, плюнул, повернулся и ушел. Отпускаете?»
Тут нужно сказать, что в обоих последних случаях посетители «Индульгенции» грех моралистам простили во втором случае, конечно, охотнее. Но по 60% одобрительных лайков (при 15 тыс. проголосовавших) снискали оба. А вот в комментариях праведники были обруганы.
Это обычно для «Индульгенции». Вообще разница между итогами голосования и тоном комментариев — важный штрих. Общее голосование как бы отпускает грех, а комментаторы радостно опускают грешника. Что делает страничку немного противоположной идеям милосердия (ненавидьте грех, но любите грешника): любой грех можно простить, но грешника мы прощать отказываемся.
Пусть докажет свое право на греховодничество!
И да — по странице видно, что мы отпускаем любые проявления человеческой слабости (что неплохо), но не готовы понять и принять никакие проявления социальной силы. Жестоко осуждаются все претензии на превосходство, все случаи, когда кающийся претендует на особость — имущественную или даже образовательную.
Девушку, которая написала, что брезгует теми, кто говорит «ихний», съели на лету. Молодого человека, который признался, что упоен своей первой начальственной должностью, обозвали фашистом. Так что главной общественной нуждой остается нужда в равенстве. Не то чтобы в братстве — а именно в равенстве.
Но в целом страница такая — небезнадежная. Пока держимся, грехи прощаем, слабых жалеем. Теперь главное, чтоб войны не было.
