Перейти к основному содержанию
Реклама
Прямой эфир
Мир
Bild заявила о возросшем рейтинге партии Шольца за счет позиции по ракетам Taurus
Общество
На Камчатке нашли тело второго пропавшего под лавиной туриста
Мир
На Украине признали неспособность противостоять российским БПЛА
Спорт
«Трактор» победил «Динамо» в овертайме и увеличил преимущество в серии
Мир
Politico узнала о намерениях КНР бойкотировать встречи по Украине без участия РФ
Мир
Силы ПВО Сирии сбили несколько израильских ракет над Дамаском
Мир
Боррель заявил о поддержке глав МИД ЕС использования российских активов для Украины
Мир
США и Великобритания нанесли не менее 10 авиаударов по Йемену
Мир
Маск упрекнул Байдена в безразличии к страдающим от набегов нелегалов американцам
Общество
Региональный режим ЧС введен в Амурской области из-за обрушения на руднике «Пионер»
Армия
МО показало уничтожение расчетов ВСУ у приграничных районов Белгородской области
Мир
Трамп назвал реальными управленцами США злобное и коварное окружение Байдена
Мир
Сенатор США потребовал от граждан Украины всех возрастов мобилизоваться в ВСУ
Мир
В ФРГ заинтересовались российским опытом проведения ДЭГ
Экономика
Объем наличных в обращении рекордно снизился с начала СВО

Хабенский сыграл на контрабасе

В МХТ имени Чехова герой пьесы Зюскинда стал маньяком-убийцей
0
Хабенский сыграл на контрабасе
Фото: mxat.ru
Озвучить текст
Выделить главное
вкл
выкл

Театралы помнят гениальный, не побоюсь этого слова, «Контрабас» Константина Райкина в постановке Елены Невежиной, который много лет шел в «Сатириконе». Там артист демонстрировал высший пилотаж актерского мастерства и богатейшую палитру эмоций и настроений, два часа удерживая внимание публики без всяких постановочных ухищрений. 

Константин Хабенский с молодым режиссером Глебом Черепановым решили пойти другим путем и сделать не моноспектакль, тяготеющий к концертному выступлению, а полноценную постановку, но с одним актером. Полноценность в данном случае заключалась в масштабных декорациях, большом количестве реквизита, сценических гэгов и аттракционов. 

Квартира героя в оформлении Николая Симонова с пола до потолка обита матрасами. С одной стороны, это необходимая для музыканта звукоизоляция, которая, впрочем, способна поглотить уличный шум, но не низкие частоты контрабаса — о чем жильцу регулярно сообщают соседи. Но в то же время это герметичное, наглухо закрытое от внешнего мира пространство напоминает комнату в психбольнице. И чем дальше, тем больше оснований для таких сравнений. 

Герой Хабенского появляется на сцене эдаким Плюшкиным в тяжелом пальто, что-то бормоча под нос и волоча по ступенькам неправдоподобных размеров футляр. Не обращая внимания на зрителей, свой монолог он адресует окружающим предметам: объясняет патефону исключительное положение контрабаса в оркестре, жалуется мусорному контейнеру на композиторов, которые преступно мало внимания обращают на его инструмент, и рассказывает холодильнику, как много жидкости теряет за один концерт, играя на этом монстре.

Продемонстрировать свои музыкальные способности на деле актер не решается до самого финала. Весь спектакль Хабенский извлекает звуки из чего угодно, но только не из контрабаса. Пилит смычком по железной стремянке, выстукивает мелодию на бутылках, теребит струны, натянутые на спинке стула. Он одержим музыкой. Но с контрабасом у нашего героя сложные, далеко не уставные отношения.

То он нежно обнимает свой инструмент, водя ногами по его круглым бокам, словно по бедру любимой женщины. То с отвращением отталкивает, обвиняя во всех своих неудачах — в том числе и сексуальных, и готовится сжечь на костре из нотных тетрадей. А то и вовсе ложится в черный футляр, как в гроб, понимая, что этот роковой союз ему не разорвать до смерти.  

Герой Зюскинда с его обилием комплексов, уязвленным тщеславием и детскими травмами — явный пациент доктора Фрейда. Но режиссер и актер не слишком увлекаются психоанализом, создавая нарочито гротескный образ, почти шарж. Тут Константин Хабенский словно возвращается к своим прежним, юношеским ролям, сыгранным в петербургских спектаклях Юрия Бутусова — ролям ярким, острохарактерным, экспрессивным, совсем не похожим на то, что он делал потом в кино или на сцене МХТ.   

Его персонаж похож на Поприщина из гоголевских «Записок сумасшедшего» — суетливый, не находящий себе места, то напыщенно-самодовольный, то испуганный и потерянный. А этот маниакальный блеск в глазах? Впору писать диагноз.

И он подтвердится, когда в финале герой распахнет дверцу холодильника, а там — скрюченное в три погибели тело юной певицы Сары — неразделенной любви музыканта-неудачника. То ли это бред его воспаленного сознания, то ли этот аутсайдер в трактовке Глеба Черепанова пошел по пути другого героя Зюскинда из романа «Парфюмер» — остается только гадать.      

Возможно, этот вопрос прояснился бы, если бы режиссер уделял больше внимания внутреннему строению и развитию роли, а не внешним аттракционам. Актер у него то ныряет в огромный шкаф, возвращаясь оттуда в седом парике или в рогатом шлеме викинга, то философствует в уборной, подтираясь страничкой из Гете, то накачивается пивом и изображает пьяного — в общем, ни минуты не сидит без дела. И в этой суете теряется логика текста, пропадают смысловые акценты, не отыгранными остаются внезапные смены настроения и курса пьесы.

По настоящему спектакль пробирает лишь ближе к финалу, когда все матрасы рушатся наземь и герой остается один на один с черным космосом, в гулкой пустоте своего сознания.          

Комментарии
Прямой эфир