Город и деревня с высоты птичьего полета
Школа драматического искусства, основанная Анатолием Васильевым, никогда не занималась социальными вопросами и не ставила современных пьес. Как говорит режиссер спектакля Александр Огарев, здесь заботились не о душе, а о духе. Но такая добровольная изоляция в башне из слоновой кости не могла продолжаться бесконечно, и театр решился-таки поработать с современной драматургией. Для первого опыта выбрали, конечно, не какого-нибудь радикального Пряжко, а новую драму-light. Памфлет Ксении Драгунской «Луна-парк имени Луначарского» рассказывает о вечном конфликте города и деревни.
Чтобы оказаться в прошлом, не нужно изобретать машину времени, достаточно отъехать двести верст от Москвы, утверждает автор. И вот ухоженная длинноногая блондинка Маша (Алла Казакова), которой надоели Карибы и Канары, решает провести выходные поближе к народу — в городе Крышкин. И заодно проявить старые фотопленки, которые в Москве уже нигде не берут. В крышкинском фотоателье дама знакомится с местным фотографом — чудаком и мечтателем вроде героя Костолевского из «Безымянной звезды». И пьеса совсем уже грозит превратиться в мелодраму, но вовремя меняет тон и дальше развивается уже в гротескном абсурдистском ключе.
Местных аборигенов Драгунская изображает как диковинных зверушек, омаров из аквариума, которых в первой сцене заказывает богатый Машин муж. В этом заповеднике с остановившимся временем, как в старину, заготавливают соленья в промышленных масштабах и разговаривают на языке, состоящем исключительно из пословиц, народных афоризмов и рекламных слоганов. Здесь тушь для ресниц становится главным женским фетишем, а психический инвалид с его стабильной пенсией — завидным женихом, из-за которого дерутся местные красотки.
Москва для них намного дальше, чем «Марс» — так называется местный градообразующий комбинат, но и без кавычек это утверждение будет недалеко от истины. Чтобы попасть в столицу, крышкинцу нужно собрать множество бумаг, справок, пройти диспансеризацию, показательную порку и вызубрить правила пользования метрополитеном. Но и тогда в долгожданной «визе» могут отказать без объяснения причин.
Пропасть между столичной богемой и нищими жителями «замкадья» режиссер Александр Огарев показал буквально. Он поставил спектакль в зале «Глобус», многоуровневом круглом колодце, где сцена может подниматься и опускаться. На нижнем этаже, натурально, находится провинциальный «ад» с его нехитрым бытом. Тут яростно и ритмично шинкуют дары огорода, как в каком-нибудь шоу съедобного оркестра, пьют, поют и плачут.
Посередине — дорогие апартаменты Машиного мужа-банкира, страдающего манией преследования. Это уровень персонажей из телешоу и гламурных критиков, порхающих от премьеры Богобогова к вручению премии «Новые формочки нашей песочницы».
Ну а наверху — горний мир мечты, куда герои возносятся на скрипучих качелях того самого Луна-парка имени Луначарского. С помощью художницы Елизаветы Дзуцевой, ученицы Дмитрия Крымова, режиссер создал пространство в высшей степени условное и метафоричное. Разбросанные по сцене старые пластинки и рекламные объявления вкупе со световыми проекциями создают причудливый пейзаж. И пьеса Ксении Драгунской, которая, кстати, сама читает авторские ремарки с верхнего яруса, в этом вневременном антураже избавляется от лишнего пафоса и сентиментальности.
В традиционном «новодрамовском» прочтении она сегодня, пожалуй, выглядела бы банальной и устаревшей. Но в Школе драматического искусства сумели найти к ней свой ключ. Как и в крымовском «Демоне», идущем в этом же зале, мы смотрим на события пьесы сверху, как бы с высоты птичьего полета, откуда земные страсти кажутся смешными, а человеческие фигуры, распластавшиеся на земле, выглядят лишь причудливым орнаментом. Черное, белое и красное наверху, веселый ситчик и линялый лен внизу — вот и готова супрематическая картина город-vs-деревня. А сопоставить ее с реальностью каждый зритель может самостоятельно.
