Роджер Баллен: «Слава никогда не влияла на мою работу. И не будет»

В Центральном выставочном зале «Манеж» открылась выставка «Страна теней. Фотографии Роджера Баллена 1982–2013 годов». Об особенностях работы «по ту сторону фотоаппарата» художник рассказал корреспонденту «Известий».
— Есть ли здесь особенно значимые для вас работы?
— Нет. Это всё равно, что задать вопрос матери, кого из детей она больше любит. Иногда она больше любит сына, иногда — дочь. Так что я не могу ничего выделить. Мы ведь меняемся каждый день, сегодня нравится одно, завтра — другое. И это нормально.
— Но несколько самых известных работ здесь представлено. Например, «Портрет спящей девочки», «Ловец кошек», «Гусь с одной рукой».
— Да. Ловца кошек, кстати, я вновь недавно встретил в Йоханнесбурге, около трех недель назад. И он вновь шел с огромным мешком, как всегда. Он ловит кошек, прячет их в сумку — иногда там помещается до 20 штук, а затем продает их на живодерню. Спящую девочку я снял еще в годы странствий: до 2000 года в моих работах преобладали портреты, этот практически стал родоначальником. А «Гусь» появился в 2004-м как предвестник сюрреализма.
— Сейчас вы всё больше снимаете птиц.
— У меня только что вышла новая книга Asylum of the Birds («Убежище птиц»), ее издали в Лондоне. А на выставке можно посмотреть видеоролик, который максимально ясно иллюстрирует то, как я снимаю. Это хороший бэкграунд.
— Судя по тому, что вы рассказываете о своих работах, вы человек суровый.
— На самом деле я — перфекционист. Если я делаю фотографию, то она должна удовлетворять меня на 100%, и ошибки непозволительны. Прежде всего она должна быть максимально сильной по эмоциям и, конечно, уникальной в своем роде.
— Вы покинули США в 23 года и больше туда не вернулись.
— Я отправился искать месторождения руды, и путешествие затянулось на пять лет. Больше всего времени я провел в Южной Африке — как раз создал первую книгу с фотографиями. А в 1981 году получил степень доктора геологии и вернулся в ЮАР: это отличное место для занятий моей профессией. К тому же, там я женился. Это безумно интересная страна с не очень хорошей политической ситуацией. А домой в Штаты не вернулся, потому что всегда делал лишь то, что мне было интересно (смеется).
— Говорят, ваши бабушка с дедушкой были русскими.
— Да, это правда. И в России я уже пятый раз. Это очень сложная страна. У России великое, но очень непростое прошлое, которое тянет людей назад. Но множество людей сейчас предпочитают двигаться в другом направлении. Отсюда происходит постоянное перетягивание каната. Хотя, может, стоит хотя бы на миллиметр сделать шаг друг к другу.
— Не думали снять что-нибудь в России?
— Я не привез с собой камеру. Большую часть времени я трачу здесь на показ фотографий. К тому же, я не знаю русского языка. Поэтому гораздо лучше — объяснять людям свои работы, показывать фотографии, а не бегать в поисках удачного кадра.
— А каким должен быть удачный кадр?
— Всё зависит от того, что вам нужно. Если цель фотографии — продать машину, то нужно снимать ее при ярком солнечном свете. Если же говорить о моих работах — главное, чтобы фотография меняла мышление смотрящего, расширяла его сознание.
— Почему вы перестали снимать людей?
— Одной из причин стало то, что мне постоянно задавали вопросы: кто это, откуда, что делал этот человек, понравилась ли ему фотография, подарил ли я ему снимок, заплатил ли он мне или я ему... Мне надоело, что этому уделяется больше внимания, нежели самим работам. Поэтому теперь у меня нет лиц. Ладони, ступни, спины — да. Важны также рисунки, абстрактные нюансы.
— К слову, о нюансах. Вы даете необычные названия своим работам.
— Иногда название — результат длительной работы. Хотя бывает, что оно рождается вместе с кадром, порой приходит посреди ночи или когда я еду в машине.
— Одно время ваше творчество не понимали. Сейчас у вас множество наград и выставок по всему миру. Как воспринимаете славу?
— Всегда приятно, когда люди вдруг понимают то, что ты делаешь, узнают, платят деньги за то, что я люблю. Не может не радовать, что мои работы узнаваемы, что их ждут. Но с другой стороны, я буду снимать при любом раскладе: мне всё равно, платят мне или нет. Слава никогда не оказывала влияния на мою работу. И никогда не будет. Фотографии же всегда будут путешествием к себе.
Мир на грани
В 110 квадратных черно-белых работах Роджера Баллена мир предстает в искаженном, депрессивном ключе. Порой кажется, что фотограф откровенно издевается: настолько неприятными кажутся знаменитое изображение братьев-близнецов Дрэси и Кэйси или лицо сержанта дю Брон из тюремного ведомства.
Видеоролик, демонстрирующий подход Баллена к собственной фотографии, также производит впечатление весьма гнетущее: в мерцании черно-белых пятен курица убегает от топора. Таким видит художник мир вот уже больше 30 лет.
Каждая из работ при этом крепко удерживает зрителя, не дает возможности уйти, не рассмотрев все детали. Именно они зачастую играют решающую роль в этих непостановочных снимках.
Контрастным настроением выделяются другие выставки Фотобиеннале-2014, соседствующие со «Страной теней». Несмотря на черно-белый цвет, настоящей оттепелью веет от коллекции работ Владимира Лагранжа, о своих «Воспоминаниях» сочувственно повествует классик британской фотографии Филип Джонс Гриффит. Представлены и работы знаменитого Александра Лапина, по учебникам которого учатся фотографы и сегодня. Мэтр смотрит на мир оптимистично.
Выставки продлятся до 9 мая.