На север — за оленями

«Эвенкийский олень» — совместный проект Сибирского федерального университета (СФУ) и Восточно-Сибирской нефтегазовой компании (ВСНК). Экологи наденут на животных специальные спутниковые ошейники. Это поможет установить пути их миграции и численность популяции. Возглавляет исследовательскую группу профессор СФУ, доктор биологических наук, заведующий кафедрой прикладной экологии и ресурсоведения Александр Савченко. О том, зачем ученые и нефтяники объединились для изучения северного оленя, и о методе исследования он рассказал в интервью «Известиям».

Первый вопрос, который напрашивается сам собой. Почему северный олень?

Дикий северный олень — ведущий компонент биогеоценозов Таймыра и Эвенкии, составляющий основу экосистемы Крайнего Севера. Без северного оленя невозможно представить жизнь коренных жителей. Ресурсы оленей позволяют рассматривать их не только в качестве приоритетного звена арктических сообществ, но и в качестве важнейшей составляющей продовольственной безопасности населения северных территорий Сибири. Что касается самого оленя, то это вопрос существования экосистемы приенисейского Севера. Популяция оленя — повторюсь, центральное звено в жизни коренных народов Таймыра и Эвенкии. Для жителей европейской части России северный олень — это скорее представитель фольклора, как максимум — экзотический деликатес в виде дичи. А здесь олень — это транспорт, пища, лекарства, одежда и обувь, само жилище человека.

В период максимального развития советской науки численность оленя почти достигла отметки в полтора миллиона голов. 70% поголовья было сосредоточено на севере приенисейской Сибири. И в настоящий момент таймырская популяция, насчитывающая около 700 тысяч голов, — крупнейшая в мире. Поэтому мы считаем важной прикладной задачей сохранение этого уникального ресурса Сибири.

Почему ученые федерального вуза? Прежде всего потому, что СФУ и создавался под решение важных инвестиционных проектов как регионального (в широком смысле), так и международного уровня. К тому же для нас изучение миграций наземных позвоночных (а это важная составляющая в оленьей тематике) — сложившееся научное направление, имеющее кадры и необходимый практический опыт.

Какая роль в проекте отводится недропользователю? Для чего нефтяникам информация о путях миграции животных?

Давайте попробуем представить себе Эвенкию. Это — центр Красноярского края, огромная территория с тайгой, лесотундрой и тундрой. Огромная — это не гипербола, площадь района — больше Украины. При этом население составляет около 20 тысяч человек. Дорог здесь почти нет. Практически вся «цивилизация» сосредоточена вокруг технологических площадок недропользователей и в промысловых поселениях. Например, Юрубчено-Тохомское нефтегазоконденсатное месторождение поставляет сырье для местных котельных, это значительно дешевле, чем завозить топливо с «материка». Сами нефтяники помогают местному населению через специальные социальные проекты.

И тем не менее нефтяник или геолог — это все равно чуждый элемент, врывающийся в спокойный, устоявшийся веками порядок тайги. Задача сырьевиков состоит в том, чтобы минимизировать ущерб от своей деятельности. Понятно, что при буровых работах невозможно полностью избежать трансформации окружающей среды, но можно локализовать, оградить. Руководство Восточно-Сибирской нефтегазовой компании, которая работает как раз в Эвенкии, думаю, это прекрасно понимает.

Олени приходят в Эвенкию с Таймыра на зимовку. Здесь они держатся с ноября по апрель: на Таймыре в это время корма не достать. Веками олени приходят на одни и те же пастбища, к доступным кормам и более мягкой погоде, под защиту леса. И вот на пути их миграции, обусловленной внутренним «компасом», может возникнуть препятствие в виде промышленных сооружений — крупных производственных площадок, ярко освещенных посреди полярной ночи. Для оленя это может стать большой проблемой. Это домашние животные не боятся человека и даже идут с ним на контакт, а дикие могут остановиться, резко свернуть, уйти с зимовки — и частично погибнуть от истощения или стать добычей браконьеров.

Зная основные пути миграции оленя на зимовку, нефтяники могут принять меры — сейчас существуют такие технологические решения, которые позволяют избежать подобных ситуаций.

В теме исследования фигурирует эвенкийская популяция дикого северного оленя. Данная популяция имеет свои особенности или это только предстоит выяснить?

Прежде всего надо понимать, что «дикий северный олень» — это общее название для нескольких подвидов. Есть таймырская популяция, эвенкийская, западнее — ямальская, новоземельская и т.д. Кроме того, олени мигрируют на большие расстояния — это рождает ряд серьезных проблем, связанных с их наблюдением и использованием в промысле. К тому же помимо официального охотничьего ресурса есть проблема браконьерства и охраны редких субпопуляций из Красной книги.

Сейчас мы не можем точно оценить общую численность, следовательно, не можем аргументированно назначить объем оптимального отстрела животных. Мы не знаем о влиянии на животных изменения климата, антропогенных факторов, промышленного освоения территории. Вот когда мы все это узнаем, то сможем разработать экологически и экономически обоснованные меры охраны и освоения этого ресурса.

Кому могут быть интересны результаты вашего исследования? Оно носит исключительно научный характер?

Научные исследования дадут нам фундаментальный материал для решения чисто прикладной задачи — грамотного использования этого ресурса. Надо просто представить, что олень — это промысловое животное, которое человеку не стоит почти ничего: не требует фермы, запасов корма, тщательного ухода. Олень сам берет от природы все, что ему нужно для жизни. Это практически подарок природы.

Соответственно результатов нашей работы ждут жители Эвенкии. И это очень хорошо чувствуется при общении с людьми, которые готовы оказывать любую посильную помощь в сборе необходимых данных. Коренное население, представители родовых общин прямо говорят: наконец-то!

Если одна из целей изучения оленя — это помощь местному населению в его добыче, то можем ли мы говорить вообще о защите природы? И почему северянам не сфокусировать свое внимание, например, на домашнем оленеводстве, оставив в покое диких животных?

Есть столетиями складывавшийся быт коренного населения. Не нам его менять. Но в наших силах найти и сохранить те ключевые точки, которые обеспечивают баланс экосистемы края и существования малых народностей Севера.

Когда в Советском Союзе началось промысловое освоение северного оленя, вопрос домашнего оленеводства тоже поднимался. Однако практика показала, что дикий олень воспроизводится и используется лучше одомашненного. Вот факты: с начала промыслового освоения северного оленя было изъято более 1,7 млн особей. В 1975–1990 годах только таймырская популяция дала больше мясной продукции, чем все домашнее оленеводство Ямало-Ненецкого, Таймырского и Эвенкийского автономных округов вместе взятых. Причем популяция оленя не уменьшалась — она как раз находилась в равновесии.

Аналогов столь крупномасштабного и эффективного использования ресурсов дикого северного оленя не было ни в других регионах России, ни за рубежом. Промысловое оленеводство в Союзе оценили высоко — оно оказалось эффективнее домашнего оленеводства, и его официально отнесли к значимым отраслям сельского хозяйства.
Это к вопросу о научном и прикладном значении наших работ. Достижения стали возможными благодаря своевременному внедрению научно обоснованных рекомендаций по охране и управлению популяцией. К сожалению, за последующий период многое было утрачено и в научном, и в организационном плане. Сегодня жизнь заставляет возвращаться к тому опыту, используя, естественно, современные технические возможности и достижения.

Расскажите о методе исследования. В чём преимущество спутниковых ошейников?

Сейчас на большинстве исследуемых территорий России применяется метод под названием «зимний маршрутный учет» (ЗМУ). Он является старым, зарекомендовавшим себя методом, но подходит не всем видам зверей. Например, дикому оленю не подходит, так как иногда дает результаты с высокой ошибкой учета. Это связано с неравномерностью распределения оленя по территории, стадностью животных.

Например, мы провели лишь два масштабных авиаучета в последнее десятилетие. Оба раза исследовали численность стад таймырского оленя, заходящего на зимовку в северную часть Эвенкии, и численность стад эвенкийского лесного оленя. Оценили численность северного потока в 140 тысяч голов и лесных стад — почти в 50 тысяч. Следовательно, суммарно ресурсы оленей на территории данного муниципального района должны составлять не менее 180–190 тысяч особей.

Однако статистика ЗМУ показала, что в это же время численность животных при наземном обследовании варьировалась от 20,1 (2008 год) до 66,6 (2011 год) тысяч голов. Разница в результатах огромная! При таком расхождении ни о каком рациональном использовании ресурсов оленя не может быть и речи. В условии настолько разных статистических данных от какой цифры нам следует отталкиваться при расчете квоты?

Мы хорошо понимаем, что нормирование использования ресурсов дикого оленя необходимо привести в соответствие с численностью. Если внешние факторы естественного или техногенного характера приводят к снижению темпов роста, размер стабилизирующей промысловой квоты должен быть уменьшен.

Что мы делаем в такой ситуации? Мы начинаем сочетать старые методы типа ЗМУ с новейшими технологиями мониторинга, использующими современные аэрокосмические средства, радиоошейники, компьютерные и ГИС-технологии. Например, на канадском Севере и Аляске так изучают популяцию своих северных оленей — карибу.

В Сибири спутниковыми ошей­никами отечественного про­изводства в 2010 году были помечены олени в Якутии. В 2013-м начаты подобные работы на Таймыре, безусловно, они актуальны и для территории Эвенкии. Мониторинг за помеченными животными позволит проследить пути их миграций и оперативно устанавливать места скоплений животных. И когда мы точно знаем, где идет стадо, группа исследователей вылетает в конкретно обозначенное место и проводит там статистический учет. В результате снижаются затраты полетного времени, а значит, экономятся средства на проведение авиаучетов, а полет в условиях нашей зимы стоит немалых денег — до 100 тысяч рублей в час.

На какой сейчас стадии ваш проект? Как долго ждать первых результатов и каким образом с ними можно будет ознакомиться?

В целом степень изученности популяций дикого северного оленя очень различна. Таймырские материалы достаточно полны, и многие опубликованные ранее работы основаны на обобщении именно этих данных. По Эвенкии таких исследований просто не проводилось — вот они проводятся сейчас, в рамках этого проекта. Сам проект находится на начальной стадии. Он будет развиваться в несколько этапов, системно, на хорошей технологической базе благодаря участию в проекте Восточно-Сибирской нефтегазовой компании.

Мы намерены исследовать группировки северного оленя в разные периоды биологического цикла, применяя сочетание универсальных методов, маршрутных и авиаучетов. Границы зимовок оленей мы уже исследовали — провели картирование, наложили результаты широкого опроса охотников, скорректировали с помощью авиаобследования. Первые значимые результаты использования ошейников мы планируем получить к концу этого года.

А те начальные материалы, которые мы уже смогли обобщить, оформлены в виде научной статьи и приняты к печати редакцией цитируемого журнала из перечня ВАК. Это позволит уже в ближайшее время ознакомиться с результатами исследований широкому кругу научной и экологической общественности. В первую очередь тем, кого волнуют проблемы сохранения природы северных территорий и традиционного уклада жизни коренного населения Эвенкии.