Рэйнер Фрид: «Нельзя умирать, пока не посмотришь «Призрак Оперы»
В Москве начались основные репетиции российского состава легендарного мюзикла Эндрю Ллойда Уэббера «Призрак Оперы». Премьера назначена на 4 октября в театре МДМ (Московский дворец молодежи). О том, как проходит подготовка спектакля, корреспонденту «Известий» рассказал режиссер труппы Рэйнер Фрид.
— Российская версия «Призрака Оперы» отличается от оригинала?
— Нет. Российская постановка будет точно такой же, какой ее видели уже миллионы людей по всему миру. Мне кажется, это именно то, чего здесь ждет публика — того самого «Призрака Оперы», который идет уже много-много лет.
— Но российский Призрак все-таки будет петь по-русски.
— На самом деле практически во всех странах, где мы ставили «Призрака», продюсеры с удовольствием отдавали предпочтение местному языку. И мне кажется, это замечательно. Во-первых, это прекрасная возможность хоть немного узнать культуру страны, в которую приезжаешь работать, во-вторых — это интеграция нашего шоу в эту культуру. Я всегда выбираю местный язык и местных исполнителей, тем более что так у нас есть шанс послушать «Призрака Оперы» на разных языках.
Другое дело — гастроли шоу. Например, у нас был азиатский тур с англоговорящим составом. Поэтому когда мюзикл приезжал в Шанхай, Бангкок или Пекин, спектакли шли на английском языке, но с местными субтитрами.
— Вы путешествуете с «Призраком» по всему миру уже более 15 лет. Не надоело?
— Я очень часто сам задаю себе этот вопрос и каждый раз удивляюсь: о Боже, это тянется уже так долго! Но несмотря на то, что каждого человека время от времени посещают мысли о дне, когда придется заниматься чем-нибудь другим, я совершенно не устал от «Призрака». Каждое шоу отличается от другого. Это магия, и каждый раз открывается что-то новое. Например, когда мы работаем с местными артистами и местным языком — мюзикл уже преображается. У меня просто нет времени, чтобы заскучать.
— За столь долгую историю наверняка были курьезы?
— Множество. Публика в разных странах всегда по-разному реагирует на шоу, и во многом это зависит от культурных особенностей того или иного народа. Помню, например, наше первое выступление в Шанхае в начале 2000-х годов. На протяжении всего шоу публика буквально не издала ни единого звука. И в самом конце вместо оваций мы услышали совсем тихие, почти незаметные аплодисменты. Вся наша команда, артисты были очень сконфужены и пребывали в фрустрации: неужели публике настолько не понравилось шоу? Но какое-то время спустя местный продюсер и знающие люди объяснили, что такая реакция на шоу в Китае — абсолютно нормальная. Более того, это значит, что зрители максимально сконцентрированы на происходящем действии, а не наоборот.
— Какого поведения вы ждете от русской публики?
— Пока трудно сказать. Но, как мне показалось, русские люди очень страстные, заводные. Так что я надеюсь, что наша работа понравится публике, и она быстро проникнется происходящим, полюбит Призрака и Кристину, будет им сопереживать. Очень хотелось бы, чтобы прием был по-настоящему теплым.
— Но почему «Призрак Оперы» ехал к нам так долго? С премьеры прошло 26 лет.
— Самая веская причина — мы должны были обеспечить мюзикл подходящими условиями. Для этого мюзикла необходим определенный театр, со специальными техническими возможностями — это очень сложное шоу. При этом зрительный зал должен быть большим и с достаточным количеством мест: чисто физически в здание должно вместиться всё техническое оснащение, и с финансовой точки зрения показ мюзикла должен быть оправдан. Чтобы показать мюзикл в Москве пришлось значительно перестроить театр МДМ: он был практически полностью переоснащен. В мюзикле 29 сцен, которые сменяют друг друга, очень масштабные декорации. Для перевозки было задействовано 22 фуры. Было бы нечестно приезжать, пока все эти условия не были бы соблюдены: российская публика должна увидеть именно то самое шоу, а не пародию на него.
— Не страшно было приезжать в Россию сейчас, когда политическая ситуация не самая благоприятная?
— Я не почувствовал ничего подобного ни со стороны правительства, ни со стороны людей, с которыми соприкасаюсь. Мы все очень надеемся, что эта непростая ситуация разрешится как можно скорее, и при этом — мирно и миром. Но я должен отметить, что это никак не влияет на нашу работу. Мы просто пытаемся сделать ее максимально хорошо.
— Даже судя по тому, что видно на репетициях — реквизит шоу впечатляет.
— Да, это так. Каждое представление — это 360 костюмов, почти 200 с лишним свечей и столько же килограммов сухого льда. Не говоря уже об огромной люстре весом в 650 кг, которой предстоит пролетать над головами зрителей. Но хуже всего артистам: иногда им приходится переодеваться за несколько секунд. Так что на самом деле каждый вечер вместо одного шоу идет два: одно — для зрителей, на сцене, а второе — за кулисами. И то, что происходит вдали от глаз публики, не менее интересно: артисты перебегают из одной локации в другую, мгновенно меняют костюмы. Это очень впечатляет.
— В чем, на ваш взгляд, секрет такого длительного успеха «Призрака Оперы»?
— Это, кажется, уже вечный вопрос. И если бы я знал на него ответ, то был бы уже очень богатым человеком (смеется). Я ведь регулярно повторяю эту постановку по всему миру. Думаю, что это уникальная микстура из целого ряда факторов. Прежде всего — невероятная музыка, проникающая в человеческие головы и сердца и остающаяся там надолго.
Вторая составляющая — любовь. Как ни странно, но людям очень легко идентифицировать себя с Призраком или Кристиной. Они понимают его поступки, чувствуют его боль, его привязанность. И понимают Кристину, ее страсти, ее мучения в поисках своего места в этом мире, ее метания между Призраком и возлюбленным. Люди живут вместе с ними, хотят быть ими. Третье — неповторимая атмосфера еще викторианской эпохи. В конце концов, за все эти годы «Призрак» уже стал классикой. Думаю, это тоже немаловажно, ведь классика — это то, что необходимо посмотреть каждому. Как говорят на Бродвее: нельзя умирать, пока не посмотришь «Призрак оперы».
