В декабре 1825 года группа обеспеченных людей, состоящих на службе в разных званиях, не спрашивая мнения народа, полагаясь лишь на свои убеждения, попыталась изменить государственный строй. Представители этой группы были уверены в том, что они точно знают, какой должна быть Россия, поскольку прежде этого прочитали сотни книг нескольких европейских мыслителей по истории, экономике, юриспруденции, философии социальной и нравственной.
Но вооруженный мятеж подавили, после чего власти приступили к выявлению причин бунта. Кому-то может показаться удивительным, но преобразования начались с системы обучения. Дело в том, что власти истолковали декабристское восстание, в частности, и как прямое следствие ложного направления воспитания и образования, о чем упомянуто было в манифесте 13 июля 1826 года, и от дворянства отныне ждали «подвигов к усовершенствованию отечественного, природного, нечужеземного воспитания». Да, было внешнее воздействие, но оно оказалось усилено именно упущениями в сфере образования как государственного, так и частного.
Именно во избежание повторения подобных событий впредь начинается изменение системы обучения, для чего группе лиц предложили представить соображения на эту тему.
Среди других публикаций такого рода выделялась одна статья в «Северной пчеле», литературной и политической газете, которой, кстати, также доверили напечатать поименный список приговоренных к смертной казни декабристов и обвинительное заключение по их делу.
В начале февраля 1826 года здесь была напечатана заметка С.М. Усова под заголовком «Просвещение и образованность», примечательная, прежде всего, уточнением значения слов в политическом контексте. Кстати, автор заметки, из крепостных, поступив в университет вольнослушателем, закончил его со званием действительного студента, благодаря чему получил чин XIV класса и встал на первую ступень согласно «Табели о рангах», выйдя из податного сословия, служа государству по линии просвещения.
В своей заметке Усов выявляет все те значения, которые имеются у слов «просвещенный» и «образованный», которым обычно обозначают полезные для общества типы граждан. Однако в свете «декабрьских беспорядков» он предлагает определиться со смыслом слов, часто употребляемых как синонимы идущие рядом эпитеты. Дело в том, замечает Усов, что у нас часто называют просвещенным того, кто всего лишь образован. Но если слово «просвещенный» характеризует человека, «проникнутого светом», то словом «образованный» называют человека, принявшего самостоятельно или через других «образ с чем-либо сходственный».
Выстраивая оппозицию «просвещенный» — «образованный», Усов дает сразу же понять, что лучше: «просвещенный» человек, «озаряясь светом истинного познания, разгоняющего тьму невежества и предрассудков, видит истинное достоинство вещей, знает свое назначение и потому судит выше обыкновенного человека», он знает «историю, философию, закон естественный и откровенный, законы и состояние своего отечества, чтит государя своим отцом и высшим начальником», в то время как «образованный» — лишь «принял образ», свойственный обществу, в котором он живет, он знает все приличия «своего круга», пренебрегая при этом другим, а порой и интересами отечества.
Тем самым образованность имеет пределы — кто образован в одном круге людей, в другом таковым не считается, но если образованный хорош и пригож только в своем окружении, а вот «просвещенный» — признан повсюду, где бы он ни оказался, он оказывается хорош для общества в целом. Из этой заметки в «Северной пчеле» можно было сделать вывод, что образование есть необходимый элемент, но не самодостаточный; «образованные» люди необходимы государству, но не они его опора.
Оплот правительства — люди «просвещенные», и оттого власть нуждается, когда речь заходит о формировании сознания общества, в «системе просвещения», которая, по сути, есть результат сложения воедино образования и воспитания, подразумевая преданность своей стране, верность родине.
Конечно же, статья Усова в «Северной пчеле» не являлась нормативной базой для руководства соответствующего министерства, но она точно выражала дух эпохи, новую, консервативную, установку сознания — ту, что была впоследствии представлена в «записке» Уварова, где были сформулированы охранительные начала, получившие позже, в кругу либеральной журналистики, наименование теории «официальной народности».
Это и был нормативный документ, закреплявший приоритет Просвещения над Образованием.
Если для эпохи Александра I «просвещение» оказывалось тождественным «разумному свободолюбию», то для Николая I «просвещенный» тождественен преданному «отечеству, вере, престолу», и министерство, созданное государством за народные деньги, для народного просвещения, обязано содействовать подготовке людей для служения своему государству для своего блага, а не абстрактному человечеству. И потому-то формирование мировоззрения, вся идеологическая работа, пропаганда высших ценностей были доверены не Синоду, не Министерству внутренних дел или какому еще департаменту, а Министерству народного просвещения.
Тем самым посредством школьного и университетского воспитания каждый год государство получает не просто образованных людей, а людей просвещенных — верных своему отечеству, готовых и умеющих служить ему в области науки, искусства и ремесел.
Конечно, не стоит делать прямых аналогий, подводить под схему и уповать на радикальное решение повседневных проблем простым обращением к прошлому. Тем не менее предпринятая выше ретроспекция была сделана с проекцией на наше время. История всё же чему-то учит. И у нас не так давно была предпринята «вражеская вылазка», и незначительная часть общества активно, и даже агрессивно, попыталась навязать большинству свой «образ страны», презирая при этом Отечество.
И они были «образованными» исключительно в либеральном понимании этого слова — ими отторгались архаичные, как им казалось, ценности, «бесполезные» метафизические понятия и признавались только практики, навыки, технологии (не важно какие, гуманитарные или инженерные), дающие ощутимые личные выгоды.
Это и заставляет нас обратить, для нашего же блага, особое внимание на образование, которое ежегодно, систематически производит поколения антигосударственников.
В результате либеральных реформ мы получили Министерство образования, которое служит не государству, не Отечеству, а рынку. Его стараниями система «народного просвещения» превращается в оказание образовательных услуг, сферу рыночных отношений, при этом проводится идеология «социальной активности» и «гражданского общества», но последнее почему-то приводит на практике к постоянному и агрессивному давлению на наше государство, другие же государства выступают как исключительно эталонные.
И противодействие встречают у «изначально недовольных» любые инициативы государства, воспринимаемого ими как «абсолютное зло», как «социальное недоразумение», за которое стыдно перед прочими «прогрессивными странами», перманентно источающими высшие ценности.
Так что тем, кто живет у себя на родине, пора обратить внимание на сферу образования. Вся система подготовки (начальная, средняя, высшая школа) должна не просто образовывать подрастающие поколения, а, выражаясь старым слогом, метафорически «просвещать умы»: обучая наукам, искусствам и ремеслам, направлять молодые умы к служению своей стране. И хотя либеральная модель образования менее затратная, чем консервативная, она опаснее для государства, и не только для него.
Для «либерально-коммерческой учащейся молодежи», отформатированной под «гражданское общество», пережитком является не только государство, но и Россия. Безусловно, не стоит выстраивать противостояние по линии «либеральное образование» и «консервативное просвещение», но всё же нам необходим «консервативный поворот» в образовании, что означает смещение, перемещение центра идеологии в систему обучения, а также соответствующее финансирование школы государством и дружественными ему корпорациями.
Тогда и состоится российское образование, которое делает страну могущественной державой — независимым, самостоятельным государством. Пока же установившийся тип обучения превратил Россию в поставщика «умного сырья» для внешних ресурсов — зарубежных государств и корпораций, нам враждебных. И «российское образование» означает здесь не региональную привязку — есть территория под названием Россия, «и там тоже чему-то учат». Российское образование означает такое обучение, которое, учитывая мировой опыт, применяет его во благо России.
Вот это и означает «консервативный поворот».
Такой вот урок из российской истории в современном геополитическом контексте.
