Перейти к основному содержанию
Реклама
Прямой эфир
Происшествия
Шесть человек пострадали в ДТП на юго-востоке Москвы
Спорт
Леклер выиграл квалификацию Гран-при Венгрии «Формулы-1»
Мир
Умер музыкант группы The Rolling Stones Флако Хименес
Происшествия
В Горловке в результате атаки ВФУ пострадал мирный житель
Общество
Школьники из РФ получили четыре медали на Международной олимпиаде по информатике
Мир
Рада рассмотрит законопроект о ратификации 100-летнего партнерства с Британией
Мир
На Западе заявили о невозможности новых переговоров по урегулированию на Украине
Спорт
«Крылья Советов» обыграли «Ростов» со счетом 4:1 в матче РПЛ
Мир
В ФРГ на открытии чемпионата пожарных прозвучала связанная с нацистами строфа песни
Мир
WP сообщила о планах США уничтожить часть запасов гумпомощи на складах
Общество
Главу азербайджанской диаспоры Екатеринбурга Шыхлински задержали в Москве
Мир
Сенат США не успеет принять санкции против России до осени
Мир
Республиканцы раскритиковали увольнение Трампом главы бюро статистики труда
Мир
Американцы удивились решению Трампа вернуть школьный тест по физкультуре
Мир
WSJ сообщила о внутренних распрях в Пентагоне на фоне ошибок Хегсета
Новости компаний
Гендиректор «Россетей» проверил работу крупнейшего энерготранзита постоянного тока на основе сверхпроводимости
Общество
Водителя Audi арестовали после смертельного наезда на пешехода в Москве

«Если 30 лет в России будет мир, мы станем самой сильной страной»

Егор Кончаловский — о том, почему православие и мусульманство в России находятся по одну сторону баррикад
0
«Если 30 лет в России будет мир, мы станем самой сильной страной»
Фото: ИЗВЕСТИЯ/Владимир Суворов
Выделить главное
Вкл
Выкл

Егор Кончаловский прилетел на церемонию закрытия X Казанского международного фестиваля мусульманского кино, чтобы презентовать свой фильм об Астане и вручить приз за лучшую женскую роль Тамаре Мироновой (картина «Бабу» Андрея Гребенкина). Перед церемонией режиссер побеседовал с корреспондентом «Известий» об исламе и о том, как России с ним жить.

— Фестиваль мусульманского кино — эта идея не кажется вам странной? Так ли неразлучны киноиндустрия и религия?

— Мусульманство — не только религия, это морально-этический код. Тем более наше российское мусульманство, прошедшее войну и советскую власть. Я считаю идею фестиваля абсолютно правильной, потому что Россия — страна азиатская, а не европейская. И главное, что это не оскорбление: России нужно оставаться азиатским государством.

— В одном интервью вы назвали себя православным, которому ближе протестантизм. Как ваши религиозные предпочтения соотносятся с тем, что вы живете в «азиатской стране»?

— Во мне есть еще один важный ингредиент: я сержант Советской армии, советский человек. В СССР я прожил полжизни, и советская власть заложила во мне отношение ко всему, о чем я сейчас скажу. Да, мне был близок протестантизм. Протестантизм — это мутация христианской религии для буржуев, капиталистов. Собственно, когда появился капитализм, тогда и придумали протестантскую веру. Основной постулат такой: если ты богат и успешен, это знак от Бога, что он тебя любит.

В православии всё наоборот: богатство — грех, бедность — не порок. И сейчас мы постепенно осознаем, что протестантский принцип оказался ложным. Я искренне верил в него: когда я уезжал из СССР, мне действительно казалось, что это отсталая страна, а в других странах есть настоящая демократия. Тогда она и вправду была — в Англии, например. 

— Сплыла?

— Сейчас ее нет. Сейчас на улицах убивают негров просто ради того, чтобы убивать негров. Не надо быть дураком, чтобы понять: если в США ты застрелишь чернокожего подростка, который украл банку кока-колы, то будут волнения, а затем слезоточивый газ и резиновые пули. Заметьте, в России давным-давно даже не пахнет резиновыми пулями и слезоточивым газом. В Англии же и Америке это норма жизни.

В общем, мои принципы несколько изменились. Я по-прежнему за успех и по-прежнему считаю, что за богатство не надо ругать, но та модель мира, которая была нам навязана в последние десятилетия и которой мы были очарованы, для меня стала понятной и неинтересной. Мы разрушили великую страну в погоне за джинсами и колой, а ведь можно было делать этой стране маленькие инъекции капитализма.

— Как в Китае?

— Именно. Приучать социализм к капитализму, а не рубить себе вены топором. Что греха таить, 15 лет назад англосаксонская часть населения планеты знала как управлять бизнесом лучше, чем татарская или российская в целом, или какая-нибудь еще. Но сейчас всё изменилось. На мой взгляд, западная цивилизация пришла к своему логическому концу, к сожалению, необратимому. Вылечить это нельзя — надо умереть и родиться заново. Евразийская цивилизация, напротив, находится на подъеме. Думаю, следующий цивилизационный виток будет происходить не в Голландии, не в Штутгарте, не в Варшаве и уж точно минует Вильнюс и Таллин.

— А Москву не минует?

— Возможно, и Москву обойдет, потому что Москва слишком заражена космополитизмом. Следующий цивилизационный виток случится в Евразии — в том огромном пространстве, которое раньше называли «диким полем», «великой степью». Последние пять лет я прожил в Казахстане и Азербайджане, и там у меня укрепилось ощущение, что инициатива Европы не просто перехвачена, а утеряна. Я делаю выводы: вот, например, я учился в Англии и прожил там много лет, но сейчас не хочу, чтобы моя дочь шла по моим стопам. Хочу, чтобы она училась в России.

— Допустим, Москва заражена космополитизмом, но ведь и Россия — страна мультикультурная.

— Да, но главный водораздел в России проходит не по линии мусульманство-христианство, а совсем по другой трещине. С одной ее стороны находятся большой капитал, ипотека и McDonald's, иными словами — протестантизм, а с другой — православие и мусульманство. Последние скорее вместе, чем отдельно. Поэтому очень важно, что фестиваль мусульманского кино проходит именно в России: нам такие акции жизненно необходимы.

Причина исчерпывающе раскрыта в слогане фестиваля: «через диалог культур — к культуре диалога». Россия — страна мультирелигиозная. И через 30–40 лет — мы с вами еще будем живы, надеюсь, — пропорция наций и религий здесь будет совсем другая. А значит, другой будет и идеология страны.

— Мусульманское влияние на идеологию станет сильнее?

— Оно не может стать слабее, потому что мусульман всё больше — и наших, и приезжих. От этого нельзя никуда спрятаться. Мусульманскую культуру можно не принимать — и тогда будет конфликт. Либо можно ее расплавить в общем котле. Вот американцы долго говорили, что у них плавильный котел всех культур, и потому они такие сильные. Сейчас они не такие сильные, их время ушло. Наступает наше время, и нам без плавильного котла тоже не обойтись. Я не призываю раствориться друг в друге, нужно лишь со спокойствием воспринимать присутствие друг друга. Через культуру сделать это проще всего.

— В Татарстане неплохой котел получился — по крайней мере, трещин не видно.

— Казань — показательный город. Мне кажется, что здесь, на этой территории, рождался наш нынешний российский генотип. Рождался из аккуратного смешения множества национальностей и религий. Вот, например, почему казахи попросились в Российскую империю? Они понимали, что так у них будет шанс остаться нацией. В итоге и нацией остались, и даже отдельным государством сейчас являются. А если бы они точно так же попросились в Китайскую империю, то казахской нации уже бы не было. Потому что сегодня на каждого казаха приходится 200 китайцев: казахи просто растворились бы.

— Вы казах по матери. Кстати, Наталья Аринбасарова — мусульманка?

— Нет, православная. Дед был мусульманин. Не столько мусульманин, сколько коммунист. Он три дня простоял в болоте с пробитой осколками грудью и автоматом над головой, так что в его голове уже другие механизмы вступали в действие. Для него крушение Советского Союза было великой трагедией, ускорившей его смерть. Великая советская родина была для него гораздо более важным понятием, чем религиозные, политические, экономические ценности.

Ну а другой мой дед написал гимн СССР, он тоже находился внутри этого мира. В России, как и в СССР, надо очень бережно относиться к нюансам самоидентификации наций, народов, религий. Если мы начнем выпячивать одну религию, будет плохо.

— Сейчас ведь именно так и происходит.

— Да, и это ошибка, на мой взгляд. Любое выпячивание ведет к тому, что нам нужно меньше всего, — к конфликту. Конфликты любой разновидности — внешние или внутренние — нам сейчас очень вредны. Нам нужно 30 лет мира. Если 30 лет в России будут мир и спокойствие, мы станем самой сильной страной на свете.

Читайте также
Комментарии
Прямой эфир
Следующая новость
На нашем сайте используются cookie-файлы. Продолжая пользоваться данным сайтом, вы подтверждаете свое согласие на использование файлов cookie в соответствии с настоящим уведомлением, Пользовательским соглашением и Соглашением о конфиденциальности