Островского сыграли наоборот
Любой уважающий себя современный режиссер переписывает старинную пьесу для своего удобства, чтобы архаичный язык зазвучал свежо. Дмитрий Крымов уже делал так с Шекспиром, Чеховым и Сервантесом. Новый спектакль Крымова называется «О-й. Поздняя любовь», где «О-й» означает «Островский». Сразу кажется, что на сцене Школы драматического искусства от классика русской драматургии останутся вершки да корешки. Но режиссер дает «Позднюю любовь» почти без сокращений. Оказывается, что Островский выглядит современно даже в оригинале.
Белая пустая сцена испачкана кляксами в человеческий рост (художники — Анна Кострикова и Александр Барменков). Герои (все в черном) — буквы. И в самом деле, если инструменты писателя — лист бумаги и перо, то у театрального режиссера — живые люди. Дмитрий Крымов воспринял метафору буквально и показал процесс нового осмысления классической пьесы. Установка понятная: почти все актеры, занятые в спектакле, — студенты ГИТИСа, им такой урок очень полезен.
У «сцен из жизни захолустья в четырех действиях» простая фабула. Обедневший адвокат и его дочь снимают комнату в небогатом доме. Дочь влюбляется в старшего сына хозяйки, праздного гуляку, и готова ради него выкрасть у отца важный вексель. Молодой человек, в свою очередь, передает вексель своей любовнице... Впрочем, в финале всё заканчивается хорошо.
Крымов заставил учеников играть пьесу на преодолении каждого слова, из-за чего привычные реплики заиграли новыми интонациями — видимо, чтобы современному актеру лучше понять Островского, его нужно для начала «забыть», а потом прочитать заново.
Кроме работы со словом режиссер сочинил множество трюков. «Ангел-хранитель над тобой, доченька», — говорит один из персонажей, после чего все начинают ловить воображаемую муху, демонстрируя навыки, полученные на уроках актерского мастерства. В другой раз героиня (Мария Смольникова) признается в любви, словно выплакивая каждую фразу, захлебываясь от эмоций и обильно жестикулируя. А когда хозяйка (Евгений Старцев) жалуется на младшего сына, никаких слов кроме «бу-бу-бу» разобрать невозможно. Чтобы зрителям было понятно, о чем идет речь, текст пьесы показывается бегущей строкой.
Все женские роли в спектакле играют мужчины, мужские — женщины. Исключение — роли влюбленных, видимо, чтобы Школу драматического искусства никто не смог упрекнуть в какой-нибудь незаконной пропаганде. Или чтобы спектакль был хоть в чем-нибудь серьезен. Потому что в остальном «О-й» — разудалая комедия с бесконечным фиглярством и буффонадой. Тем не менее главное, что удалось Дмитрию Крымову, это пронести сквозь цирк и эксперименты светлое чувство героини. Девушка по-настоящему влюблена, и тут уже не до шуток.
