Реализуется ли когда-нибудь идея соглашения об экономической интеграции между Европейским союзом и Евразийским экономическим союзом?
Сама постановка вопроса кажется сейчас странной. Отношения ЕС и России — страны, на которую приходится 87% ВВП и 75% населения ЕАЭС, находятся в глубоком кризисе. Экономическое сотрудничество сворачивается при обмене санкциями.
Лидеры стран и официальные лица уже выражают поддержку идее европейско-евразийской экономической интеграции. Президент России В.В. Путин внес предложение приступить к рассмотрению идеи зоны свободной торговли с ЕС на саммите ЕС–Россия 28 января 2014 года. 5 февраля данное предложение было поддержано президентом Казахстана Н.А. Назарбаевым. А 12 сентября мы услышали официальную поддержку переговоров по свободной торговле от еврокомиссара по вопросам расширения ЕС и политики соседства Штефана Фюле. По мнению Фюле, настало время для официальных связей на уровне двух союзов — Европейского и Евразийского — с целью начала переговорного процесса. К европейцам приходит понимание того, что без России проблему Восточного партнерства не решить. Кроме того, возник новый субъект, с которым нужно работать, — ЕАЭС (несколько лет ЕС упрямо игнорировал Таможенный союз и Евразийскую экономическую комиссию). Впрочем, не без ложки дегтя: срок полномочий Фюле подходит к концу.
Предполагаемое соглашение — или пакет соглашений — в силу огромного круга поднимаемых тем должно иметь характер мегасделки.
В контексте соглашения могут получить долгосрочное рамочное решение проблемы общего соседства. Речь идет прежде всего об Украине и Молдове, но также о Грузии и Азербайджане. Из этих четырех стран только для Азербайджана сохранение статус-кво относительно приемлемо в условиях благоприятной ценовой конъюнктуры на рынках нефти и газа. В Грузии и Молдове без участия России потенциал развития экономики существенно сужен. Для Украины же альтернативы просто нет. Последние три страны самым непосредственным образом заинтересованы в успехе мегасделки ЕС–ЕАЭС. В ее отсутствие странам общего соседства просто не выйти на траекторию устойчивого роста.
Для формирующегося Евразийского экономического союза тесное экономическое сотрудничество с ЕС чрезвычайно важно. ЕС — это крупнейший торговый партнер России и Казахстана, более половины товарооборота Российской Федерации приходится на ЕС (Россия, в свою очередь, является третьим по значимости торговым партнером Евросоюза). ЕС мог бы сыграть ключевую роль в решении проблем модернизации стран ТС.
Зарождающийся Евразийский экономический союз в настоящее время инициирует ряд соглашений о свободной торговле с менее значительными по размеру экономики и значимости партнерами, например с Вьетнамом и Израилем. Сам по себе факт этих переговоров полезен: они помогут уточнить приоритеты, сформировать компетенции и отточить переговорную тактику. Между тем именно Евросоюз следует рассматривать как основного долгосрочного партнера в этом контексте.
Проблема Украины в конечном счете может быть решена только в рамках глубокой экономической кооперации между ЕС и Евразийским экономическим союзом, что еще более обусловливает важность такого сотрудничества.
Для ЕС тесное экономическое сотрудничество с ЕАЭС также представляет принципиальную важность. ЕАЭС — третий по величине торговый партнер Европейского союза после США и Китая. Влияние российских ограничений на импорт продовольствия достаточно четко показало степень взаимозависимости в торговле и заинтересованности европейских производителей в нормальных коммерческих отношениях. Проблемы безопасности, включая общее соседство, могут быть решены только в сотрудничестве со странами ЕАЭС. Существует структурная зависимость от «евразийских» углеводородов.
В общем, режим свободной торговли с ЕАЭС даст возможность предприятиям Евросоюза не только укрепить свою конкурентоспособность на этом важном рынке, но и улучшить условия торговли на рынках, смежных с ЕАЭС. Сочетание конкурентных преимуществ ЕС и ЕАЭС дает возможность максимально эффективно реализовать «двойную ренту» — технологическую (со стороны ЕС) и природную (со стороны ЕАЭС). В результате могут быть достигнуты значимые эффекты в части роста конкурентоспособности на всех рынках, прилегающих к пространству от Лиссабона до Владивостока.
Мегасделка ЕС–ЕАЭС представляет собой именно идею межрегионального интеграционного соглашения, объединяющего два блока. Дело это новое, а значит, особенно сложное. Каковы могут быть основные характеристики этого соглашения?
Во-первых, стороной мегасделки, какую бы юридическую форму она ни приняла, будет не Россия, а Евразийский экономический союз в силу своей наднациональной компетенции. Национальные представители (соответствующие департаменты министерств экономики, МИДов и так далее), разумеется, будут присутствовать и в решающей степени влиять на ход переговоров и финальные договоренности, но формально вести переговоры будет ЕЭК. Это важная характеристика, новая и непривычная как для стран ЕАЭС, так и для Евросоюза.
Во-вторых, страны — члены ЕАЭС будут заинтересованы не просто в договоре о свободной торговле, а в глубоком, всеобъемлющем соглашении с Европейским союзом. Причина проста: «голая» зона свободной торговли невыгодна России и Казахстану, экспорт которых носит сырьевой характер. Из-за существующей структуры торговли Россия и Казахстан не заинтересованы в узко сформулированном режиме свободной торговли с ЕС (это верно и для Беларуси, хотя в меньшей степени). При этом очевидные проблемы, связанные с уступками в торговле, должны быть компенсированы выгодами в других сферах. Нужен существенный прогресс по другим направлениям экономического сотрудничества для того, чтобы идея зоны свободной торговли обрела смысл.
В-третьих, прототипы такого соглашения между ЕС и ЕАЭС, которое бы затрагивало массу вопросов, многообразны — от глубокого и всеобъемлющего соглашения о свободной торговле (DCFTA) до всестороннего торгово-экономического соглашения (Comprehensive Economic and Trade Agreement – CETA). Последнее выступает юридической формой принципиальной договоренности, достигнутой в 2013 году ЕС и Канадой. СЕТА и уже упоминавшееся Трансатлантическое торгово-инвестиционное партнерство США–ЕС могут рассматриваться в качестве особо полезных прототипов для мегасделки ЕСЕ–АЭС.
В-четвертых, следует отметить, что полноценные переговоры ЕС–ЕАЭС невозможны без членства всех стран Евразийского экономического союза в ВТО. Соответственно России следует оказать поддержку Казахстану и особенно Беларуси в их переговорах в Женеве. В принципе, Россия должна стать локомотивом для этих двух стран на их пути в ВТО. Однако членство в ВТО — это не только вопрос ЕС или России, но и в очень большой степени позиция США. В США отношения с Россией являются темой внутренней политики и межпартийной борьбы. Вероятно, таковыми они и останутся. Ждать резких улучшений не приходится: вспомним о поправке Джексона – Вэника, отмена которой в части России потребовала более 20 лет. Кстати, поправка Джексона – Вэника продолжает действовать в отношении Беларуси и Казахстана. Отдельный вопрос, на который еще предстоит дать ответ, — как будут соотноситься нормы ТТИП ЕС–США и предлагаемое соглашение ЕС–ЕАЭС.
В-пятых, круг потенциальных вопросов, которые могут стать предметом мегасделки (а она может быть оформлена как одно соглашение или пакет соглашений), включает десятки позиций.
В-шестых, работа по соглашению в базовом сценарии займет несколько лет, а само всестороннее соглашение может быть заключено в 2020-х годах.
Следует определить желательную или возможную дату заключения соглашения. В своей недавней статье в журнале «Евразийская экономическая интеграция» авторы задаются вопросом определения возможных сроков создания зоны свободной торговли двух интеграционных блоков. Они стартуют от базового аргумента: в настоящее время свободная торговля невыгодна для стран ЕАЭС в силу низкой конкурентоспособности евразийских производителей и высокого уровня закрытости рынков ЕС за счет технологических стандартов (нежели за счет импортных пошлин). Модернизационные усилия внутри ЕАЭС, прогнозы повышения эффективности использования первичных ресурсов и роста обрабатывающих производств позволяют авторам выйти на предположение о 2021–2024 годах как самом раннем сроке для обсуждаемой ЗСТ.
Это предположение можно разделить, принимая во внимание и технические факторы. Даже после относительного разрешения украинского кризиса и появления возможности начинать содержательные переговоры они — чисто технически в силу чрезвычайной сложности и насыщенности круга вопросов — займут как минимум несколько лет. Понятно, что легкими эти переговоры быть не обещают. Реалистичное предположение по длительности переговоров ЕС–ЕАЭС — 5–8 лет. Чтобы иметь возможность поднять бокал за подписанное соглашение в середине 2020-х, нужно садиться за стол переговоров, как только позволит политическая ситуация. А задача экспертного сообщества и ответственных государственных органов — определить перспективную повестку и предпосылки для будущих переговоров уже сейчас.
Автор — директор Центра интеграционных исследований Евразийского банка развития
