Севастополь сейчас уже определился со своим будущим. Губернатором стал Сергей Меняйло. Законодательное собрание возглавил Алексей Чалый. Приняты первые законы. Так решили избиратели, коих, к слову, предсказуемо оказалось немного: явка составила чуть больше 40%. Собственно, двумя названными персоналиями, символизирующими и детерминирующими два вектора развития Севастополя, во многом и будет определяться будущее города.
Хотя ещё весной, русской весной, большинство севастопольцев вряд ли могло представить себе подобную двуполярность. Авторитет Алексея Чалого, заставившего многих — наверное, впервые за последние двадцать лет — поверить в городскую власть, был действительно непререкаем. У Севастополя появился свой, «народный» мэр, потомственный севастополец, успешный бизнесмен и умеренный, без оголтелости, патриот. Другие кандидатуры на пост губернатора, казалось бы, и не рассматривались.
Но вдруг появился Сергей Меняйло. К удивлению, а подчас и к возмущению севастопольцев, он пришел на место Алексея Чалого. Горожан тут же успокоили: Меняйло — ставленник Чалого, о чем последний заявил на встрече с Владимиром Путиным. Сам Алексей Михайлович возглавил Агентство стратегического развития.
Такова официальная версия. Реальные причины назывались иные: от «попросили» до «не сработался с нынешней властью».
Вскоре сомнительный шлейф разросся, закончившись открытым — пламя в топке, конечно, не полыхало, но искры из полуприкрытой дверцы летели яркие — противостоянием Чалого и Меняйло. В результате бывший «народный мэр» назвал свой уход ошибкой, а нынешнюю власть — чванливой и некомпетентной.
Мирила двух мэров уже Москва. При этом Чалый хотел прямого избрания губернатора и в случае отказа планировал заблокировать выборы. Меняйло же заявлял, что прямое избрание для военного города неприемлемо. В итоге он пошел на уступки.
Отчасти это позволило достигнуть шаткого, но перемирия. И за два дня до выборов Сергей Меняйло и Алексей Чалый совместно исполнили гимн города. Формально это выглядело как преодоление межличностного конфликта.
Однако противостояние Меняйло и Чалого — это прежде всего не борьба персоналий, но борьба идей, стратегий развития города, а также групп людей, имеющих разный взгляд на данный вопрос.
Сергей Меняйло — человек военный, и, несмотря на краткость, это вполне точная дефиниция для понимания его видения и модуса операнди. Он протеже другого, более высокопоставленного Сергея — Шойгу. Город, по его мнению, должен стать классическим форпостом армии и флота страны.
Концепция развития Севастополя Алексея Чалого, безусловно, сложнее, объемнее и, главное, шире по количеству заявленных для реализации направлений. Отчасти она отталкивается от первоочередных целей, названных самими севастопольцами с подачи Агентства стратегического развития.
Главной задачей большинство из 40 тыс. респондентов назвало возрождение Севморзавода. Далее следуют проведение капитального ремонта школ и детских садов, внедрение финансовых, медицинских, образовательных, пенсионных стандартов Российской Федерации, приведение в порядок системы водоснабжения и водоотведения, создание новых заводов микроэлектроники и приборостроения на базе прежних городских промплощадок с дальнейшим объединением их в градообразующий кластер.
По сути, концепция развития Чалого — это приоритетное решение проблем жилищно-коммунальной сферы и создание площадки для возрождения Севастополя как мощного промышленного и научно-технического центра. И в данном контексте неизбежно наращивание интеллектуального потенциала города. Это переход от сезонной работы, ставшей следствием превращения Украиной Севастополя в туристический центр, к масштабному, многогранному развитию.
При этом Алексей Чалый подчеркнул, что акцент будет смещен с макроэкономики на микроэкономику, будет делаться ставка на конкретные проекты, дабы ликвидировать дефицит в бюджете. И тут важную роль играет колоссальная нехватка средство со сбора налогов; устранение ее позволит городу получить до 2 млрд рублей.
Туристический потенциал Севастополя концепция развития также не отрицает, но предполагает ее большую упорядоченность и структурность. На деле это не хаотические застройки, от которых последние годы страдал город, теряющий свой облик, а строгая архитектурная закономерность в соответствии с историческими традициями.
Существенное внимание уделяется в концепции и прозрачности действий севастопольского правительства, вплоть до прямых трансляций из зала заседаний, интернет-отчетности и других шагов на пути к открытости.
Собственно, при всей многовекторности и красивой оберточности концепции фактически Алексей Чалый и его команда не предложили для города ничего принципиально нового. Во многом это улучшенное, модернизированное — апгрейд, как выразился бы сам «народный мэр», которого нередко называют крымским Стивом Джобсом — советское видение Севастополя прежде всего как промышленно-научного центра. Города не только моряков, военных, но и ученых, инженеров, конструкторов. И это вполне логично, учитывая то, что российские партнеры всегда, а сейчас в силу изменения статуса особенно отмечают колоссальный интеллектуальный потенциал города.
Именно интеллектуалы новой формации, но чтящие прежние идеалы, по мнению Алексея Чалого, и должны стать основой нового Севастополя.
При всей, казалось бы, логичности, обоснованности и здравости предложенной еще летом концепции развития она, по сути, так и не получила продолжения, а осталась некой мечтой, существующей лишь на бумаге. Во многом именно такое бездействие и породило конфликт Чалого с муниципальными властями.
Несмотря на то, что в советском Севастополе корреляция промышленно-интеллектуального и военного направления осуществлялась достаточно успешно, сейчас она оказалась скорее невозможна.
К тому же, концепция Чалого предполагает, во-первых, открытость властей, а во-вторых, независимость города, но ни первое, ни второе не выгодно теневым силам, контролирующим Севастополь со времен независимости Украины.
Подобный отчасти диссонанс, отчасти конфликт во многом и предопределили то, что Севастополь за семь месяцев в России не претерпел практически никаких позитивных изменений, более того, оброс иными негативными факторами. Украинские проблемы не ушли, но добавились новые. Это особенно заметно на фоне меняющегося в лучшую сторону — прежде всего с точки зрения комфорта жизни — Симферополя. Для города же федерального подчинения, коим является Севастополь, такое бездействие, конечно, недопустимо.
И рано или поздно Москва, осуществляющая серьезную финансовую поддержку, начнет спрашивать со всей, что называется, строгостью.
Потому, так или иначе, независимо от видения Чалого или Меняйло им придется договариваться, искать компромисс, реализуя совместные проекты. Сделать это, во-первых, необходимо, а, во-вторых, возможно. Благо в советском прошлом и военное направление, и промышленное, и научное, и интеллектуальное органично сосуществовали друг с другом. Именно эти времена, их положительные стороны, вспоминали севастопольцы, когда шли на референдум 16 марта. Реставрация, переходящая в новые мощные формы, — вот чего они хотели.
Пока же Севастополь выглядит несколько обреченно. Для перемен требуются терпение и героизм.
