Из окна кабинета Алексея Чалого открывается вид на Южную бухту Севастополя и на длинный, плоский Павловский мыс с Пироговским госпиталем. Вид не просто красивый, но и символичный: здание госпиталя с двумя башенками, построенное еще в начале прошлого века, каким-то чудом пережило Великую Отечественную войну, во время которой Севастополь был почти целиком разрушен немцами. Второй раз госпиталь хотели уничтожить уже в мирное время, причем совсем недавно: в 2012 году украинские инвесторы собирались снести здание на Павловском мысу и построить на его месте элитный жилой комплекс с яхт-клубом. Не успели.
Прошлое Севастополя, города с героической и трагической судьбой, города, отчаянно сопротивлявшегося англо-французам во времена Крымской войны и немцам — во время Великой Отечественной, города, первым бросившем вызов киевской хунте в феврале 2014-го, ощущается здесь особенно остро. Это прошлое живое, не застывшее: оно не замуровано в граните памятников (хотя их много в Севастополе), но пронизывает атмосферу его набережных и улиц, овевает морским бризом лица севастопольцев, пульсирует в опаленных огнем войны камнях 35-й батареи на берегу Казачьей бухты…
35-я батарея ныне — один из символов города; представлявшая собой бесхозные руины в позднесоветское время, она была восстановлена по инициативе Алексея Чалого и на средства его компании «Таврида-электрик» и превращена в музейно-мемориальный комплекс, один из лучших в стране. Это было еще в те годы, когда Крым считался украинским, а его история безжалостно искажалась киевско-галичанскими идеологами в угоду концепции «незалежности». Создание комплекса стало одним из элементов возвращения севастопольцам их исторической памяти: тогда же в школах города началось изучение нового предмета: «Севастополеведения» (автором учебника стала преподаватель кафедры истории Севастопольского городского гуманитарного университета Екатерина Алтабаева, сейчас — заместитель председателя законодательного собрания города). Школьники, учившиеся по украинским учебникам, где отсутствовал даже термин «Великая Отечественная война», а судьбе Севастополя во время «Второй мировой» была посвящена одна (!) строчка: «в начале июля 1942 года после 250-дневной обороны город захватили немецкие войска» — с удивлением узнавали, что являются наследниками славы одного из самых знаменитых городов мира.
Это ощущение принадлежности к великой исторической традиции, возможно, сыграло главную роль в событиях 23 февраля 2014 года, когда жители Севастополя вышли на многотысячный митинг против киевского евромайдана и за возвращение в Россию. Именно с этого дня, с митинга на площади Нахимова, и началась Крымская весна, необратимо изменившая и Россию, и мир.
В Севастополе и вообще в Крыму история ощущается почти физически. И постоянно вспоминаются слова Марины Цветаевой: «чувство Истории — это чувство Судьбы».
Тогда, 23 февраля, Алексей Чалый был избран «народным мэром» Севастополя. Затем — и.о. губернатора. Но очень скоро сам отказался от этого поста, предложив президенту кандидатуру вице-адмирала Сергея Меняйло. Позже стало понятно, что это была ошибка: в России от власти добровольно не отказываются, исторические (опять история!) традиции не позволяют. Но Чалый, считающий, что он в первую очередь не политик, а бизнесмен и управленец, решил, что во главе Агентства стратегического развития сумеет сделать для города больше.
Действительность скорректировала эти идеалистические представления, и Чалому пришлось вернуться во власть — но уже как председателю законодательного собрания города. Однако следует иметь в виду, что в нынешней политической конфигурации заксобрания играют не слишком самостоятельную роль. Во всяком случае, в большинстве регионов они послушно исполняют то, что велит им власть исполнительная, то есть губернаторы. Но не в Севастополе.
Системный конфликт между Чалым и Меняйло, вошедший в острую фазу перед выборами в городскую думу, сейчас сгладился, перешел в стадию «плато». Что, однако, не означает, будто все проблемы остались в прошлом.
Не раз говорилось о том, что основой конфликта были не личные мотивы, а принципиальные различия между концепциями развития города. Но было бы ошибкой сводить его к противоречиям между гражданским и военным подходом к управлению и стратегии развития. Военных в Севастополе не просто уважают — это, по сути, естественная элита города. Да и восстание против киевской хунты увенчалось успехом именно потому, что здесь находится база российского Черноморского флота, чья уверенная мощь поддержала революционный порыв севастопольцев. И Алексей Чалый, как внук вице-адмирала Василия Филипповича Чалого, командующего эскадрой Черноморского флота, хорошо понимает нужды и интересы военных. Возможно, лучше, чем губернатор и его команда, пришедшая вслед за ним из Новороссийска (где многие нынешние приближенные Меняйло занимались строительным бизнесом), которая, как считают в городе, заинтересована в основном в переделе земли и собственности.
В интересах губернатора и его «варягов» — получать деньги из бюджета, причем понятно, что в условиях экономической блокады Крыма эти деньги будут выделяться щедро и контролироваться лишь формально. Бизнесмен и управленец Чалый видит будущее Севастополя в ином ракурсе. Успешный — и, надо сказать, уникальный для постсоветского пространства — опыт его компании «Таврида электрик» позволяет ему строить планы коммерческого, индустриального развития Севастополя, превращения его в гигантский технопарк, где будут внедряться и эффективно использоваться новейшие технологические цепочки.
Развитие технологического сектора бюджетных денег не требует. Более того: не требует даже кредитов, которые в Москве считаются непременным условием развития бизнеса. Чалый утверждает, что ему вообще не нужны заемные средства — «Таврида электрик» может позволить себе вкладывать в новые проекты свои собственные капиталы. Нужно лишь, чтобы не мешали сверху, дали развиваться самостоятельно — а исполнительная власть с такой автономией мириться не хочет (или не может). Принцип laissez faire, laissez passer действует на чиновников, как красная тряпка на быка. К тому же мало кто из принимающих решения персон верит в перспективы севастопольских технопарков. Технопарки когда еще будут, а вот лакомые варианты раздербанивания севастопольской земли, прокручивания девелоперских схем типа «вложить копейку, получить рубль», да и просто распила бюджетных денег — вот они, на блюдечке с голубой каемочкой.
Отсюда — драматическое одиночество Чалого, которого, похоже, перестали рассматривать в Москве как перспективного лидера и которого всё меньше понимают простые люди Севастополя. «Зачем он отказался [от поста губернатора], — недоумевал таксист, который вез нас от 35-й батареи к законодательному собранию. — Мы же все были за него!». Многие севастопольцы считают, что в городе вообще не происходит никаких перемен к лучшему (в отличие от Симферополя, который тут многие приводят в качестве позитивного примера). Не чинятся дороги, не ремонтируется инфраструктура, не растут зарплаты. «Нам бы сюда Аксенова» (глава Республики Крым, один из героев Русской весны) — эту фразу приходилось слышать не раз и не два.
Между тем нельзя сказать, что Чалый бездействует. Просто специфика деятельности Заксобрания такова, что ее результаты становятся видны далеко не сразу. Принят закон о свободной экономической зоне (начала функционировать с 1 января 2015 года). Некоторые его статьи для России в прямом смысле слова сенсационны: например, нулевая ставка налогов на прибыль для резидентов СЭЗ в Севастополе в первые 3 года (затем — не выше 10%). Понятно, что в условиях финансового кризиса, санкций и экономической блокады это делает Севастополь крайне привлекательным для бизнеса, в том числе высокотехнологичных стартапов. Но и тут не все гладко: под давлением Минфина губернатор Севастополя наложил на обнуление ставки свое вето. А значит, команде Чалого предстоит новый виток борьбы…
Мы с Борисом Межуевым беседовали с Алексеем Чалым почти три часа. К концу беседы возникло ощущение, что стоит приложить еще немного усилий — и Севастополь станет полигоном русского экономического чуда, трансформируется в крымский Сингапур или Силиконовую долину. Помимо «Тавриды электрик», одного из лидеров мирового рынка электротехнической продукции, в городе, по словам Чалого, есть еще 15 компаний, которые в перспективе могли бы встать вровень с «Тавридой», — например, ООО «Теплообмен», созданная физиком В. Бароном. Севастополь, город военных моряков и инженеров, сохранивший богатое наследие советской оборонки, обладает всем необходимым для того, чтобы превратиться в инновационный центр приборостроения и информационных технологий. Для этого здесь планируется создать новую систему профтехобразования, для этого на сформированной по инициативе главы «Таврида электрик» кафедре СПбГУ готовят уникальных специалистов («синтезаторов» по терминологии Чалого) для высокотехнологичных кластеров экономики города, то есть делают то, что в принципе нужно бы делать в масштабах всей страны, чтобы соскочить наконец с углеводородной иглы и перейти к развитию реального сектора.
«ВВП Севастополя реально увеличить в 10 раз», — утверждает Чалый. Разумеется, в случае, если развитие города пойдет по пути развития, предлагаемому его командой, а по пути выстраивания коррупционных схем. Развитие невоенного сектора экономики Севастополя не обязательно означает пренебрежение интересами Минобороны. И даже наоборот: высокие технологии Севастополя будущего, разумеется, могут (и должны) использоваться военными. Если, конечно, мы хотим преодолеть технологическое отставание от уровня наших весьма вероятных противников…
Самое важное: у Чалого есть комплексное видение будущего Севастополя. Экономическая блокада? Отличный стимул для инфраструктурного развития! Проблемы с мостом через Керченский пролив? А зачем он нужен, за 250 млрд рублей, если за 7 млрд можно построить современный паром, который будет забирать 15–20% нагрузки Керченской переправы? Семь паромов, курсирующих между Новороссийском и Севастополем, обеспечат полный объем современного транзита через Керчь — и обойдутся в пять раз дешевле предполагаемого моста. Кроме того, развитие паромного сообщения превратит Севастополь в крупнейший порт региона, со всеми вытекающими отсюда коммерческими бонусами. В конце концов, есть же на свете успешные островные экономики — тот же Сингапур, Гонконг, Тайвань, Ирландия…
Есть очевидный соблазн вслед за Уэллсом, озаглавившим свой очерк о Ленине «Кремлевский мечтатель», назвать Алексея Чалого «крымским мечтателем». Характерный штрих: в здании заксобрания, как и в большей части города, в день нашего разговора с Чалым не работал интернет. Поверить в то, что через 10–20 лет здесь будет русский Сингапур, очень нелегко. Но и британский фантаст, наблюдавший разоренную гражданской войной Россию, не мог всерьез поверить в картины будущего, которые рисовал перед ним вождь русской революции. «Он видит, как вместо разрушенных железных дорог появляются новые, электрифицированные, он видит, как новые шоссейные дороги прорезают всю страну, как подымается обновленная и счастливая, индустриализированная коммунистическая держава», — писал Уэллс, добавляя, что «осуществление таких проектов в России можно представить себе только с помощью сверхфантазии». Однако спустя 10 лет после этого разговора электрификация России была в основном завершена, а выработка электроэнергии увеличилась не в 3 раза, как было предусмотрено планом ГОЭЛРО, а почти в 7. Приехав в СССР в 1934 году, Уэллс просто не узнал страну, которую когда-то видел лежащей во мгле. Великий фантаст оказался посрамлен «кремлевским мечтателем».
Хочется верить, что Севастополю предназначено исполнить в русской истории не только роль города бессмертной воинской славы, но и стать ядром процесса новой высокотехнологичной индустриализации страны.
