Россия–Иран: новые возможности и бремя ответственности

20 января Российская Федерация и Исламская Республика Иран подписали межправительственное соглашение о военном сотрудничестве между двумя странами. Событие произошло в ходе первого с 2000 года визита в Тегеран главы российского оборонного ведомства. 

В ходе открытой части переговоров, еще до подписания документа, российский министр обороны отметил: «Мы выступаем за долгосрочное и многоплановое сотрудничество с Ираном. И приветствуем стремление иранского руководства к всестороннему расширению связей с Россией, в том числе в оборонной сфере». В основе этого сближения Москвы и Тегерана лежат, по мнению Сергея Шойгу, «общие вызовы и угрозы в регионе, противостоять которым можно только сообща». 

Заключенное в результате переговоров соглашение создало правовую базу для интенсификации взаимодействия двух стран. Достигнута договоренность о расширении практики заходов российских и иранских военных кораблей в порты России и Ирана. Было найдено взаимоприемлемое урегулирование вопроса о неисполнении Москвой контракта о поставках в Иран комплексов С-300. Его подробности не разглашаются, но, скорее всего, Тегеран отзовет свой иск из Женевского арбитража и будет считать контракт действующим. А Москва, вероятно, рассмотрит возможность его исполнения после снятия с Ирана санкций, наложенных решением Совета Безопасности ООН в 2010 году. 

Безусловно, заключенные соглашения имеют принципиальное символическое значение: они демонстрируют эволюцию российско-иранских соглашений и их перспективность. От решения администрации Дмитрия Медведева присоединиться к санкциям против Тегерана до нынешних переговоров пройден большой путь, и достигнутые соглашения показывают, что период недоверия в отношениях двух стран уходит в прошлое. 

Однако совершенно особое звучание российско-иранским договоренностям придает тот международный контекст, в котором они были заключены. 

США меняют политику в отношении Сирии 

Еще несколько дней ранее, 15 января, в ходе переговоров со специальным посланником Организации Объединенных Наций по сирийскому кризису Стефаном де Мистурой государственный секретарь США Джон Керри впервые упустил возможность повторить традиционную формулу Вашингтона о необходимости безусловного отстранения от власти Башара Асада. 

Он, конечно, пожурил сирийское руководство, отметив, что президенту этой страны следует «ставить людей на первое место и думать о последствиях своих действий, которые привлекают всё больше и больше террористов в Сирию в основном с целью свержения Асада». Эдакая вариация на тему «ты виноват уж тем, что хочется мне есть». 

Но при этом глава американской дипломатии не стал говорить о необходимости немедленного ухода действующего сирийского президента со своей должности. Более того, он поддержал ранее выдвинутые российские предложения о проведении в Москве переговоров между представителями режима и оппозиции с целью достижения всеобъемлющего политического соглашения. 

Параллельно уже в рамках ООН заговорили о возобновлении переговоров по Сирии, целью которых фактически является прекращение боевых действий между правительственными войсками и силами умеренной оппозиции, базирующейся в Алеппо. Как отмечают эксперты, Вашингтон по-прежнему реализует программу подготовки более чем 5,5 тыс. бойцов «Сирийской освободительной армии» в Катаре, Саудовской Аравии и Турции. Однако основной задачей этих новых подразделений будет борьба с «Исламским государством», а не с режимом Асада. На это же нацелены и ежедневные американские авиаудары по территории Сирии. 

Комментаторы в США называют события последних дней разворотом американской политики в отношении Сирии. Но когда речь идет о Сирии, нельзя забывать про Иран. 

В своем ежегодном обращении к нации 20 января в Капитолии — здании американского парламента — Барак Обама в лицо конгрессменам и сенаторам заявил, что он заблокирует любой законопроект, вводящий новые санкции против Ирана. В том числе, как все поняли, уже выдвинутый сенаторами Р. Менендесом и М. Кирком билль соответствующего содержания. 

По мнению Барака Обамы, любые новые санкции лишь подорвут дипломатические усилия по достижению договоренностей относительно ядерной программы Ирана. А по мнению экспертов, они сделают невозможным и уже давно продолжающееся американо-ирано-иракское сотрудничество в деле борьбы с «Исламским государством». 

Израиль, «Хезболла» и Иран

Чтобы оценить значимость заявления американского президента, следует иметь в виду, что оно прозвучало в момент, когда полномасштабная война на Ближнем Востоке между Израилем и Ираном оказалась почти неизбежной. 

18 января Израиль нанес авиационный (с применением вертолетов) удар в Голанских высотах. Целью предположительно был конвой боевиков террористической организации «Хезболла», которые готовились атаковать территорию Израиля. Однако в результате нанесенного удара погибли не только бойцы организации, но и 6 иранских офицеров, в том числе генерал Корпуса стражей исламской революции Мохаммад Али Аллах Дади. 

Тель-Авив поспешил принести свои «почти извинения» за инцидент, отметив, что Израиль не располагал данными о присутствии иранских офицеров в конвое и не намеревался уничтожать иранского генерала. Как сообщают источники, такой беспрецедентный прогиб израильских военных чиновников перед Ираном стал возможным в результате мощнейшего кулуарного дипломатического давления США, которые опасаются эскалации напряженности и срыва переговорного процесса по иранской ядерной программе. 

Несмотря на это, Тегеран незамедлительно пообещал самое суровое возмездие за убийство генерала. 

Погибшие 18 января иранские офицеры — это не первые и не единственные потери Корпуса стражей за последние месяцы. По оценке израильских источников, за период активной борьбы против «Исламского государства» с конца 2013 года Иран уже потерял в Ираке более 550 бойцов, включая как солдат, так и офицеров. При этом некоторые комментаторы не исключают, что разведывательную и иную поддержку «Исламскому государству» оказывают представители израильских спецслужб. Именно поэтому в Иране представление о коллективном враге на западных границах страны вылилось в своеобразную формулу — «сионистско-ваххабитская ось зла». 

Теперь, когда иранский генерал погиб непосредственно от авиаудара израильских вооруженных сил, данная формула приобретает весьма актуальное политическое звучание. В такой ситуации именно радикальные антизападные силы в Тегеране получают наибольшие преимущества. А под ударом оказываются не только переговоры с Ираном по ядерной программе, но и его сотрудничество с Ираком и США в деле борьбы против «Исламского государства». 

Новая роль России 

Достигнув важных договоренностей с иранской стороной и покончив с эпохой взаимного недоверия между двумя государствами, Россия приобретает совершенно новое качество своих возможностей в ближневосточных делах. 

Москва имеет серьезный потенциал влияния на иранскую политику. Москва также поддерживает близкие отношения с Израилем и может, хоть и ограниченно, повлиять на Тель-Авив. А став площадкой для межсирийских политических переговоров, Москва во многом получит в свои руки и рычаги воздействия на сирийский кризис. 

Иными словами, от позиции и действий Москвы в сложившейся критической ситуации зависит очень многое. 

Главный же вопрос состоит в том, как распорядиться этой уникальной возможностью. Встать на сторону негласного союза Тель-Авива и Эль-Риада или поддержать альянс Тегерана и Дамаска? 

Кстати, оба варианта имеют прямое отношение к политике США: если в «реабилитации» Ирана и теперь уже сирийского руководства заинтересованы демократы, то на стороне Израиля и суннитских монархий Аравийского полуострова стоят неоконсерваторы и их союзники. 

Поэтому сыграть за или против США здесь не получится. Необходима собственная стратегическая линия в регионе. 

Откровенно говоря, вряд ли такая линия может не включать самое плотное сотрудничество с Ираном — как по ближневосточной тематике, так и в куда более важном для России вопросе постконфликтного восстановления Афганистана и стабилизации всей Центральной Азии. 

Как точно отметил Сергей Шойгу, у России и Ирана общие вызовы и угрозы.

Автор — эксперт Центрально-Азиатского экспертного клуба «Евразийское развитие»