«У многих впечатление, что я пошел выносить мусор и улетел в Москву»
34-летний титулованный российский баскетболист Андрей Кириленко дал эксклюзивное интервью «Известиям». В ходе беседы игрок рассказал о своих взаимоотношениях с известным бизнесменом Михаилом Прохоровым, взглядах на перспективы взаимодействия России и США, а также назвал сроки завершения своей спортивной карьеры.
— Хотелось бы вернуться на несколько лет назад. Вы действительно шли в «Бруклин» ради шанса на чемпионство или в этом все-таки была магия Нью-Йорка?
— В «Нетс» собиралась очень серьезная команда. Помимо Дерона Уильямса, Брука Лопеса и Джо Джонсона, которые уже были в команде, клуб получил Кевина Гарнетта, Пола Пирса и Джейсона Терри. На тот момент это выглядело очень солидно. Мне очень хотелось попробовать поиграть в таком звездном коллективе, где есть ответственность с самого начала сезона. Не скрою, были и второстепенные моменты. Хотелось поиграть в Нью-Йорке, где есть постоянное давление со стороны болельщиков и журналистов. Строился новый бренд. «Нетс» переехал из Нью-Джерси в Бруклин. Рядом с базой есть большой русский район Брайтон-Бич. Сложилось много факторов, и мне захотелось поучаствовать в этом крестовом походе. Сейчас я ни капли не жалею, что попробовал. Единственное, «Бруклин» оказался не моей командой по стилю игры. Я не получил возможности проявить себя так, как мог.
— Это связано с тренером «Нетс» Лайнелом Холлинзом?
— Я никогда не буду винить тренера. Все зависело от меня, но совпало несколько факторов. Тренер не особо видел меня в команде. Хозяин клуба (российский бизнесмен Михаил Прохоров. — «Известия») не лез в эти дела, за что я ему благодарен. Только тренер должен решать, сколько времени тот или ной игрок должен проводить на площадке.
— Общались ли вы лично с Прохоровым по поводу трейда из «Бруклина» или он вообще не касается баскетбольных дел?
— Когда стало ясно, что я не подхожу команде, мы много говорили о моем будущем. Естественно, нашему руководству не было понятно, почему я не играю. У меня состоялся откровенный разговор с Холлинзом. Я спросил его, нет ли у него обид, претензий ко мне. Возможно, его обидели мои слова в прессе. Холлинз ответил, что видит на моей позиции другого игрока и это исключительно игровой момент. В таком случае я должен был пойти другой дорогой. Мы поговорили с руководством и пришли к мнению, что меня надо отпустить. Никто не стал чинить мне препятствий.
— В СМИ были довольно странные публикации, что Кириленко, мол, бросил «Филадельфию», отказывается тренироваться с новой командой. Клуб даже выписал вам солидный штраф. Расскажите, как всё было на самом деле.
— «Филадельфия» взяла меня как актив. Они изначально не планировали меня заигрывать до обменов. Когда же не получилось меня обменять, они тут же попытались максимально быстро разорвать мой контракт. Они не рассматривали меня как боевую единицу. Поэтому мне было интересно читать американские СМИ, которые удивлялись, почему я не еду в Филадельфию.
— После разрыва контракта у вас не было мысли с головой уйти в бизнес и закончить карьеру?
— Я хотел закончить играть еще в 30 лет, но до сих пор выхожу на площадку. Моя карьера будет продолжаться, пока я буду чувствовать, что могу играть на высоком уровне. С каждым годом я могу проводить на этом уровне всё меньше и меньше игр. У каждого организма есть свой лимит. Карим Абдул-Джаббар играл до 41 года, Роберт Пэриш до 43. А кто-то заканчивает в 30 лет. У всех есть предел, и я чувствую, что уже подхожу к этой отметке.
— Контракт с ЦСКА до конца сезона — ваши последние месяцы на площадке?
— Возможно. Если я почувствую в себе силы, то останусь в ЦСКА и на следующий сезон. Шансы 50 на 50. Если я решу остаться, то сезон-2015/16 точно станет для меня последним. Совсем скоро я приму решение.
— Вы активно занимаетесь благотворительностью. У вас есть ответ, почему в США почти все спортсмены делают то же самое, а в России единицы?
— Не соглашусь с вами. В России многие спортсмены занимаются благотворительностью, но предпочитают не говорить об этом. Я знаю много ребят, которые помогают различным учреждениям, но просят не упоминать их имени. Я понимаю и уважаю их за это, но считаю, что об этом надо говорить. Понимаете, говорить можно по-разному: «Я такой крутой и даю свои деньги туда-то». Или другой вариант: «Мы помогаем здесь и тут, кто хочет — может присоединиться». Конечно, 8 человек из 10 подумают, что ты пиаришься, а двое решат присоединиться. Если ты хоть кого-то подвигнешь помогать детям и малоимущим, то это уже большая победа.
— Появилась информация, что Гарнетт, с которым вы играли в «Бруклине», хочет купить «Миннесоту». Нет ли желания прикупить или вложиться в какой-нибудь клуб НБА?
— У меня нет желания управлять баскетбольным клубом. Всему свое время. Чтобы занять руководящую должность, нужно побыть в шкуре какого-нибудь ассистента и пройти эту дорогу с самого начала. Тяжело, закончив карьеру, сразу становиться во главе большого дела, хотя чисто баскетбольного опыта у меня очень много: НБА, европейский баскетбол, сборная. Грех — не передавать его дальше.
— Вы видите себя в качестве главного тренера?
— Я точно не буду тренером.
— Может быть, тогда станете президентом РФБ и попытаетесь оздоровить российский баскетбол?
— Не уверен. Нужно прорабатывать программу, приходить с готовыми идеями, со своим коллективом. Ты можешь много знать, но можешь не знать еще больше. Для этого требуется время. Впереди у меня еще долгая и долгая дорога.
— После введения санкций против России не было ли какого-то негативного отношения к вам в США в СМИ или в раздевалке, на тренировках?
— В начале военного конфликта на Украине присутствовал небольшой негатив. Однако если взять американский народ в целом, то никого не волнуют заявления о том, что Россия якобы является агрессором. На уровне правительства идет пропаганда, но люди спокойно на это реагируют. Они понимают, что всё идет к разжиганию конфликта, нежели к его урегулированию.
— Как вы отнеслись к высказыванию Владимира Гомельского в адрес Павла Коробкова (комментатор в прямом эфире назвал центрового ЦСКА «дебилом»)? Возможно ли такое в НБА и какие были бы последствия?
— Если бы такое случилось в НБА, то комментатора отстранили бы от эфира на какое-то время. Я очень уважаю Владимира как комментатора, но это плохая ситуация. Нам как игрокам хотелось бы, чтобы такого не происходило.
— Как бы вы поступили на месте Коробкова?
— Я бы тоже промолчал и не раздувал бы конфликта.
— Если бы вам когда-либо предложили выбрать — семья или баскетбол, — что бы вы выбрали?
— Сейчас, конечно, семья. В 20 лет я бы выбрал баскетбол, но сейчас семья абсолютно превалирует. Моя жена написала смешной комментарий в Instagram. Но люди не понимают шуток, сарказма, иронии. Неужели кто-то думает, что я принял решение, не посоветовавшись с женой и детьми. У людей же складывается впечатление, что я вышел выносить мусор и улетел в Москву.
— Жена дала добро на ваш переход в ЦСКА?
— Мы много разговаривали на эту тему. Я понимаю, что ей сейчас очень тяжело. Она осталась в Нью-Йорке с четырьмя детьми. Нам тяжело переносить расставания, мы очень любим друг друга. Понимаю ее чувства, но никаких разговоров о том, чтобы отказаться от перехода в ЦСКА, не было.
— Нет ли боязни, что Кириленко уже не тот баскетболист, или есть еще что доказывать?
— Схожая ситуация уже была у меня в «Бруклине». Я не считаю нужным доказывать что-то в 34 года. Тренер должен знать, на что я способен. Я уже не буду прогрессировать и прибавлять, поэтому наставник должен понимать, в каких ситуациях меня лучше всего использовать. У меня нет плохих предчувствий или мыслей о совместной работе с Димитрисом Итудисом. Я не эгоистичный игрок, которому нужно дать мяч, и он всё сделает в одиночку. Прежде всего я играю на команду.
