Медея и Ясон встретились на пляже
14 мая в Московском академическом музыкальном театре Станиславского и Немировича-Данченко (МАМТ) состоялась премьера оперы «Медея» Луижди Керубини (либретто Франсуа-Бенуа Оффмана по трагедиям Еврипида и Пьера Корнеля).
Сценическую судьбу этого произведения трудно назвать успешной, несмотря на то что «Медею» высоко ценили знаменитые композиторы (в их числе — Бетховен и Брамс). Изначально она шла на французском языке, а музыкальные сцены связывали разговорные диалоги. Однако авторская версия не прижилась: в 1802 году, через 15 лет после премьеры в Париже, оперу перевели на итальянский язык. А в конце XIX века Франц Лахнер создал немецкую версию, заменив при этом диалоги речитативами.
В начале XX века в «Ла Скала» представили еще одну модификацию оперы Керубини: за основу был взят вариант Лахнера, но Карло Дзангарини заменил немецкий текст на итальянский. В 1953 году именно эта версия приобретет необычайную популярность благодаря постановке Маргариты Вальман, в которой блистала в главной роли Мария Каллас. Эта же редакция была выбрана для сцены МАМТа.
Главный режиссер театра Александр Титель перенес действие древнегреческой трагедии в 20–30-е годы XX века, что отразилось не только на сценографии, но и на партитуре. Драматическая увертюра внезапно сменяется звучанием джазового трио в составе фортепиано, кларнета и ударных. Однако этот весьма удачный эксперимент с инструментовкой длится недолго: спустя несколько минут вновь вступает симфонический оркестр.
Под игру джаз-банда, сидящего на сцене,
появляются соперница Медеи, Главка, и ее подруги в стильных купальниках и солнечных
очках (художник-постановщик — Владимир Арефьев): о своих страхах перед предстоящей свадьбой с Ясоном Главка рассказывает,
лежа на пляже. При этом основное пространство сцены занято нагромождением бутафорских тетраподов — гигантских бетонных блоков, с помощью которых защищают береговые линии от волн. На этом же аксетичном фоне разворачивается действие второго и третьего актов: герои то блуждают между блоками, то возвышаются над ними, поднимаясь на высокий подмосток.
Режиссер раскрывает почти все карты уже в первом акте: например, по жестам Медеи становится понятно, что в качестве орудия убийства она изберет пистолет. И в третьем акте обманутая жена предсказуемо застреливает своих отпрысков назло изменнику Ясону.
Музыкальная составляющая спектакля оказалась намного сильнее режиссуры. Хор (главный хормейстер — Станислав Лыков) покорял слушателей своим мастерством на протяжении всего спектакля, а оркестру (дирижер — Феликс Коробов) более всего удались лирические эпизоды — особенно вступление к арии Нерис с соло фагота (Анастасия Батракова) и интродукция к третьему акту.
Среди солистов на первый план вышли исполнительницы женских ролей — Главка (Дарья Терехова), Нерис (Ксения Дудникова) и, конечно, Медея (Хибла Герзмава). А вот выразительных мужских характеров явно недоставало: из Креонта (Феликс Кудрявцев) не вышло грозного царя, а из Ясона (Нажмиддин Мавлянов) — страждущего любовника. Вероятно, поэтому наиболее захватывающим оказалось последнее действие, почти полностью посвященное Медее.
