«Я не хотел, чтобы моя книга стала памфлетом на злобу дня»
12 июня в издательстве АСТ выходит продолжение культового романа Дмитрия Глуховского «Метро 2035». Об особенностях финальной части саги о постъядерной Москве писатель рассказал корреспонденту «Известий».
— Почему вы решили вновь вернуться к «Метро»?
— Возникла потребность оценить путь, который был пройден лично мной, обществом и страной за 10 лет после выхода «Метро 2033». Это до сих пор моя самая успешная книга, хотя она все-таки очень подростковая. Сюжет пришел ко мне еще в школе, писать я начал в университетские годы, издали книгу, когда мне было 25 лет. И в «Метро 2033» отражена российская реальность, как я ее себе тогда воображал, как я представлял себе устройство общества, государства. Идея была не столько написать приключенческий роман, сколько глазами молодого человека, ищущего свое место в жизни, показать палитру идеологий и верований, которые общество ему предлагает или навязывает. А сейчас я решил вернуться к той же теме, но человеком более осведомленным, опытным. Ну и, конечно, рассказать новую увлекательную историю.
— Главный герой всё тот же, Артем?
— Да. По сюжету прошло всего 2 года, но, учитывая, что в моей жизни прошло 10 лет, герой не вполне похож на 26–27-летнего. По мироощущению ему за 30, как и мне. Книга сильно отличается от первой. Многие вещи, которые в «Метро 2033» кажутся очевидными, в «Метро 2035» предстают в новом свете, переобъясняются, и мир для героя становится с ног на голову. Язык другой, жанр другой, смысл другой. И всё же это — продолжение «Метро». Наверняка найдутся читатели, настроенные против таких экспериментов, желающие просто продолжения той же истории — тем же языком и на ту же тему. Но, боюсь, я уже вырос из коротких штанишек.
— Изначально ведь «Метро» не было задумано как трилогия?
— Да. Именно поэтому столько времени потребовалось для линейного продолжения. «Метро 2034» в данной трилогии — интерлюдия, лирическое отступление, там другие герои, это взгляд со стороны. А «Метро 2035» — финал, в котором герои первой и второй части встречаются. Согласно фабуле первых двух книг, нам точно известно, что после атомной катастрофы весь мир сгинул. Остались только жители московского метро. Но герой не хочет с этим мириться. Он — последний романтик в мире реалистов. Мечтает спастись сам и вывести из метро всех людей. Если говорить о жанре, новая книга в большей степени триллер и, конечно, антиутопия. Роман о прощании с иллюзиями. Автор уже разочарован, герою это еще предстоит.
— Герой автобиографичен?
— Биографиями мы не совпадаем. Он вырос и живет в метро, а я путешествую по миру, говорю на иностранных языках, открыт мировой культуре. Я принадлежу к тому поколению русских, которые еще получают удовольствие от своей причастности к глобальному миру. Сейчас у нас в тренд в очередной раз входит самоизоляция, и мне это кажется ошибкой. Мы — часть Европы и гораздо больше похожи на Запад, чем на Китай. Я считаю, мы должны больше разговаривать с миром и слушать других.
— Вы сказали, что автор разочарован. В чем?
— В том, как всё прекрасно начиналось и куда всё зашло. Изначальная эйфория от свободы сменилась апатией, а апатия теперь — новым патриотизмом. Но изменилась ли страна? Есть ли причины для душевного подъема? Мне бы хотелось, чтобы патриотизм мы испытывали не от завоеваний и не от конфликта с ближайшим нам братским народом. Мы с украинцами — две сросшихся нации, в любой русской семье есть родственник-украинец и наоборот. И то, что мы разлучаемся с ближайшей родней, больше похоже на семейную ссору — из-за наследства, денег, неудачного брака. Разве это повод испытывать гордость за свою страну?
— Вы эту ситуацию в книге тоже отражаете?
— Нет. Я старался не быть слишком сиюминутным. Украина — это проходящая ситуация, и я не хотел, чтобы книга стала памфлетом на злобу дня, они очень быстро выдыхаются. Острота момента проходит, и ситуация перестает быть понятной уже через год. А книга — это все-таки желание создать то, что должно остаться, может быть, даже тебя пережить. Мне хотелось поговорить об извечных наших историях, о корнях, а не о листьях.
— За рубежом «Метро» тоже популярно?
— Книга стала бестселлером в Польше, Германии, Италии, Англии, Франции, Китае. И это очень приятно, поскольку мне самому казалось, что я пишу об очень специфических русских вещах. Мало того что по атмосфере книга довольно мрачная, интонационно наша литература в принципе очень существенно отличается от западной. За весь роман «Метро 2033» разворачивается полторы сцены с активным действием. Всё остальное время — разговоры, размышления, исследования мира. Но что-то заставляет людей смотреть сквозь этот антураж, видеть сквозь него человеческие судьбы, понимать спрятанные смыслы, узнавать себя — выходит, не так сильно мы от них и отличаемся. Я не считаю себя послом нашей культуры, но тем не менее, мне кажется, очень важно, чтобы в Европе и Азии получали и такое, современное, человечное, неформальное представление о России.
— В новой книге вы вновь много пишете о ВДНХ, а в частности — о руинах. Так не любите родной район?
— Наоборот. Я из поколения, чья отрочество пришлось на 1990-е. Чуть младше, чем Прилепин, но я, как и он, переживаю из-за развала СССР. Только я в отличие от него энтузиаст построения новой России на руинах старой, для меня советские руины — что-то романтическое и мертвое, как Парфенон для нынешних греков. Я не вижу никакой трагедии в распаде СССР, для меня это освобождение. Весь вопрос в том, куда мы пошли дальше. И ВДНХ — место очень символичное. Та ВДНХ, по которой я ежедневно гулял в 14 лет, была заставлена облупившимися полуразрушенными античными храмами, посвященными советским богам… И когда в эти античные храмы вторгаются торговцы шашлыком, пиратской продукцией, шубами, пневматическими пистолетами, медом и барсучьим жиром — для меня это древний Рим, захваченный вандалами. В этом есть своя красота. Сейчас ВДНХ реставрируют и, как и при реставрации страны, делают это с намеком на индульгенцию сталинизму, по крайней мере с эстетической точки зрения.
— Вы традиционно выкладываете новую книги по главам в интернет, с бесплатным доступом. При этом многие писатели говорят о том, что таким образом умирает литература, ведь люди перестают читать бумажные книги.
— Когда они кричат о том, что гибнет литература, на самом деле они хотят сказать, что лишаются заработка. Не могу их в этом упрекать, так как все должны кормить семью. Но литература от смены формата не погибнет, и уж точно — от того, что станет бесплатно доступна людям. Если люди получат возможность читать бесплатно, это в первую очередь скажется на популярности книг. Я считаю, что литература должна быть всеобще доступной. По нынешним клиповым временам это довольно сложная для восприятия форма искусства. Люди и так ограничены образовательно и интеллектуально, не каждый осилит много букв. Поэтому нельзя накладывать еще и материальный ценз, заставляя платить за чтение.
— Вы готовы раздавать свои романы бесплатно?
— Как автор я прежде всего стремлюсь к тому, чтобы мои книги читало как можно больше людей. Я хочу говорить с ними, задавать им вопросы, заставлять искать ответы. Все мои книги годами лежат бесплатно в интернете, и мне очень приятно, что люди их читают. А когда кто-то еще и покупает книгу, чтобы поставить на полку или подарить другу, я воспринимаю это как дополнительный комплимент. Писатель — человек, который горит историей, сюжетом, мыслью и хочет поделиться ими с другими. Вот именно это желание первично для всех творческих людей. Некоторых потом портят деньги. Конечно, любой размышляет о том, как его роман примут читатели, насколько он будет популярен. Но если писатель, работая над книгой, будет всё время думать о продажах и стараться понравиться своему воображаемому покупателю, получится бездушный продукт. Коммерческая литература за редчайшим исключением не может претендовать на бессмертие. А ведь именно бессмертие — первая и искренняя цель любого творческого человека.
— То есть за авторскими правами вы не следите?
— Я против того, чтобы другие наживались на моих произведениях, но не против, если их распространяют бесплатно. Я никогда не преследовал пиратские библиотеки. И наоборот, я считаю зловредными такие организации, как РАО или Союз правообладателей Михалкова. Они действуют в собственных интересах, а не в авторских. Говорят, выцарапать потом у них свой гонорар очень тяжело. Я прекрасно обхожусь без них.
— Не боитесь вызвать гнев профессионального сообщества?
— Если они не понимают, как устроен дивный новый мир, это их проблемы. Это ретрограды, и они вымрут. А мы станцуем на их могилах.
— И все-таки, в «Метро 2035» будет хеппи-энд?
— Концовка будет соответствовать теме, скажем так. Вообще-то я не специалист по счастливым концовкам, но и повторяться мне не нравится. Бесконечно воспроизводить одно и то же — значит расписаться в собственной несостоятельности. Каждая книга должна быть шагом вперед или хотя бы шагом в сторону.
— Следующие планы уже известны?
— Сейчас нужно сделать паузу, «Метро 2035» потребовало очень большой концентрации усилий. А потом думаю взяться за совсем другую книгу, не фантастическую. О семейных корнях и бытовом мистицизме.
— Неужели никакого конца света?
— Никакого. Я хочу написать о том, как люди старших поколений в наших семьях, умирая, не уходят из нашей жизни. О том, как они приглядывают за нами, как продолжают жить в нас самих. О том, из кого мы, оказывается, сделаны и составлены. Что-то в духе Маркеса a la russe, о маленьком городке и большой жизни, с драмой через несколько поколений одной семьи. Моей собственной семьи. Всем ведь хочется рано или поздно рассказать о своей семье.
