В Петербурге собираются установить мемориальную доску в честь покойного маршала Карла Густава Маннергейма: возмущение плещет через край. Когда премьер Дмитрий Медведев положил венок на могилу маршала, тоже возмущались, но сейчас возмущаются министром культуры Мединским. Как же так — он воевал против России/СССР и осаждал Ленинград, а ему мемориалы ставят!
Позвольте и мне возмутиться, но не поступками Медведева и Мединского, а бездействием их пресс-служб. И венок, и мемориальная доска вполне пристали маршалу, а российскому народу нужно напомнить несколько фактов из жизни покойного военно-политического деятеля. Не за то мы ценим маршала Маннергейма, что он в 1895 году стоял рядом с императором Николаем II на его коронации. И даже не за то, что он честно воевал в русской армии в Первую мировую войну, защищая «святую Русь» (так он выразился). И не за то, что был женат на русской женщине, лучше говорил по-русски, чем по-фински, и был верен Российской империи до ее последнего дня.
И уж, конечно, не за то, что белофинны перебили 30 тыс. сдавшихся в плен красных финнов в апреле 1918-го. Хотя об этом событии стоит напомнить тем, кто говорит о массовых расстрелах сдавшихся белых офицеров в Крыму. Такая была эпоха; такая была жестокая Гражданская война. Маршал в расстрелах не участвовал, был далеко от Гангута (Ханко). Тень бойни на него легла, но не больше, чем на Деникина и Колчака.
Первым деянием, которым он заслужил мемориальную доску, была его отставка в 1939 году. Тогда советское руководство потребовало от Финляндии отступить от русско-финской границы и от Ленинграда на 100 км, предлагая взамен вдвое больше земли на Карельском перешейке. Это предложение было встречено финнами с негодованием. Поддержал предложение Сталина маршал Маннергейм, верховный главнокомандующий Финляндии. Он прямо и открыто, без тайной дипломатии, сказал, что это разумное предложение, его надо принять и отступить за Выборг. Он сказал, что Сталин прав: в нынешнем напряженном положении русские не могут охранять границу в нескольких километрах от Зимнего дворца. Когда с ним не согласились, он подал в отставку.
Сделка не состоялась, началась «зимняя война», Маннергейм вернулся в строй и храбро сражался, защищая Финляндию. Во время Второй мировой Финляндия была союзницей Германии, как и Румыния, Словакия, Венгрия. Но и в те страшные годы Маннергейм не пропустил немецкие войска через свою линию фронта на Ленинград. Война войной, но он был рыцарским противником.
В 1944 году Финляндия вышла из войны. Страной руководила Контрольная комиссия, во главе которой стоял Андрей Александрович Жданов. Комиссия одобрила действия маршала Маннергейма. Жданов и маршал сдружились и часто обедали вместе в ресторане «Космос», названном так не в честь завоевания межпланетного пространства, но еще в 1920-е годы по гостинице «Космополит». Ресторан открыт по сей день, и даже обстановка в нем довоенная.
Советский Союз мог бы возвратить себе всю Финляндию: как и прибалтийские республики, она была частью Российской империи. Но Сталин сказал (рассказывают финны): «Финны хорошо воевали, пусть остаются независимыми». Маннергейм высоко оценил благородство Сталина — они оба были людьми, сложившимися в царской России, и хорошо понимали друг друга.
После войны маршал Маннергейм в третий раз сделал достойный мемориалов поступок. Он своим авторитетом продавил ту политическую линию, которая впоследствии получила название «линия Паасикиви–Кекконена». Могли бы ее назвать и «линия Маннергейма», но это наименование уже было занято полосой оборонительных сооружений, через которую с таким трудом прошли бойцы Ленинградского военного округа РККА. Финляндия стала дружественной Советскому Союзу страной, окном в Европу и транзитным коридором для западных технологий и товаров, — единственный дружественный сосед с капиталистическим укладом. Переоценить это достижение в те годы санкций и блокады невозможно.
Финны любят рассказывать, что в 1945 году, когда их делегация посетила Москву, Сталин сказал им: «Передайте мой привет вашему маршалу».
Не нужно быть святее папы римского и большим патриотом России, чем Сталин. Если он сказал, то можно и памятник поставить, не только мемориальную доску. Но сделать это нужно с таким шумом, чтобы дошло до ушей самого глухого финна.
К сожалению, в последнее время в Финляндии вопреки интересам финского народа распространяются антирусские настроения и в Суоми выдвигаются силы НАТО. Финская пресса не упоминает об открытии мемориала, скрывает его от финского народа. России нужно не стыдливо, не украдкой, но гордо и публично открыть мемориальную доску, чтобы она напоминала финнам: с Россией лучше дружить, как советовал Маннергейм. А сегодняшним врагам России эта доска бы говорила, что незлопамятная и великодушная Россия может простить прошлую вину и дать им шанс исправить свои ошибки, как исправил маршал Маннергейм.
