Нарышкин: «Третья мировая война для человечества станет последней» | Статьи

1 августа 1914 года Россия вступила в Первую мировую войну на стороне Сербии, выступив в защиту братского народа от Австро-Венгерской империи, напавшей на сербов после провокационного убийства австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда студентом из Боснии Гаврилой Принципом. Российский император Николай II потребовал рассмотрения вопроса в международном суде в Гааге, одновременно отклонив ультиматум Германии о выходе России из войны. Однако мнение российского императора международная общественность оставила без внимания. О том, есть ли сходство тех событий с современностью, корреспонденту «Известий» Наталье Башлыковой рассказал спикер Государственной думы РФ Сергей Нарышкин.

— Конец июля сегодня у многих историков и политологов всё чаще ассоциируется с 1914 годом — годом начала Первой мировой войны. На ваш взгляд, насколько всё-таки сопоставимы те и нынешние реалии, почему слово «война» так часто звучит сейчас?

— Слово «война» звучит прежде всего потому, что в ряде регионов мира и сейчас идут боевые действия, высока вероятность эскалации конфликтов, причем не только «горячих», но и «замороженных». Вы знаете, что и в Донбассе, к сожалению, достаточно часты случаи возобновления огня. Об этом просто нельзя не говорить. Главное в том, как используется слово «война» — как призыв, провокация или предупреждение о том, чего нельзя допустить.

2015-й год, конечно, не похож на 1914-й. Европа другая, мир другой. Но память о событиях столетней давности помогает извлекать те уроки, которые важны и сегодня, и для будущего. Главные из них связаны с необходимостью поиска мирных путей разрешения любых разногласий. Добавлю, что в 1914 году страны Европы, наверное, в последний раз вступали в войну с пафосом, истоки которого в историческом забытьи и непонимании всех последствий начавшейся глобальной драмы. И об этом самообмане тоже необходимо знать и помнить.

— Тогда воевали империи, кто и за что воюет сегодня?

— Понятие «империя» в ХХ веке действительно утратило свою популярность. На протяжении столетий в него вкладывали разный смысл, но в современную эпоху оно оказалось связано с подчинением, неравноправием территорий и народов. Сторонники именно такой идеологии были разбиты по итогам Второй мировой войны, и в Уставе ООН закрепились принципы суверенного равенства государств-членов, равноправия и самоопределения народов.

Однако стремление проводить имперскую, по сути колониальную политику дожило до наших дней и кое-где прекрасно себя чувствует. Такое положение тесно связано с долгой безнаказанностью как за совершаемые преступления против мира и человечности, так и с попустительством неофашистским и другим подобным идеологиям, попахивающим расизмом. С молчаливого соглашательства с идеями превосходства одних народов над другими начинались многие вооруженные конфликты. В этом смысле крайне опасны и современные идеологии «исключительности».

Посмотрите, как сегодня ограничивается суверенитет государств — членов НАТО и Евросоюза. И разве не колониальный статус предложила Украине так называемая единая Европа — несете обязанности, но не имеете прав?

А вслед за международной политикой, естественно, идет политика внутренняя. На той же Украине и в прибалтийских государствах мы видим множество ограничений по национальному, языковому, региональному признакам. Ведущие западные страны предпочитают не замечать этого, точно так же, как стараются не замечать подъем неонацистских настроений и прославление пособников Гитлера.

— Очевидность холодной войны не вызывает вопросов, но вот грядет ли очередной передел мира и третья мировая? И какова в этом роль Украины, ее юго-востока? Не повторит ли она судьбу Сербии, когда русский царь вынужден был выступить в защиту этой территории от Австро-Венгрии?

— Я не считаю холодную войну необходимой, уверен, что ее можно было избежать и в 1940-х годах, после Победы, и в наши дни. Но если нам навязывают логику холодной войны — приходится давать адекватный ответ на этот вызов. А со словами «передел мира» и «третья мировая» надо обращаться очень осторожно. И в нашей стране, и за рубежом. Третья мировая война была бы последней для человечества. И укрепление российского оборонного потенциала — в том числе те бюджетно-финансовые решения, которые принимают в Думе, — направлено именно на то, чтобы не допустить войны.

Россия, вне всяких сомнений, будет защищать права своих соотечественников, близких нам людей. Но будет это делать, добиваясь от других соблюдения международного права, а не нарушая его. Мы хотим, чтобы люди сами определяли свою судьбу на своей земле. И мы против того, чтобы кто-то их делил.

— В 1914 году у России были союзнические отношения с Францией и Великобританией, сегодня, похоже, союзников в Европе у нас не осталось. С чем вы это связываете? Почему страны ЕС объявляют санкции даже в ущерб своим экономическим интересам?

— На самом деле у нас есть союзники в Европе. И даже в тех странах, где правительства настроены открыто русофобски и активно ведут соответствующую пропаганду. Мы знаем, что реальные настроения в обществе там иные. Если бы всем странам ЕС дали возможность самостоятельно принимать решения о так называемых санкциях, как и должно быть с точки зрения международного права, мы видели бы другую картину, чем сейчас. Не случайно в рамках Евросоюза не хотят допускать даже обсуждения этого вопроса. Потому что станет очевидным, что их политика гораздо больше вредит им самим, чем России.

И США в этой ситуации выигрывают за счет не мифической изоляции России, а вполне реального ослабления стран Европы, их экономического потенциала и международного авторитета.

— Как Госдума теперь планирует выстраивать парламентские отношения с ПАСЕ и ПА ОБСЕ, которые перешли к жесткой, унизительную для России и ее граждан риторике?

— Положение в парламентских ассамблеях Совета Европы и ОБСЕ — не одинаковое. Если в ПАСЕ все-таки удалось сколотить довольно агрессивный русофобский блок, то в ассамблее ОБСЕ роль ангажированных фигур поменьше, а влияние здравомыслящих сил побольше. В том числе и потому, что многие представители ОБСЕ знают реальную ситуацию на Украине.

Именно поэтому западные оппоненты и сорвали участие нашей делегации в сессии ПА ОБСЕ в Хельсинки. Им нечего ответить на наши вопросы, например, о том, почему не выполнены прошлые решения и обязательства, и поэтому они хотят любой ценой заблокировать диалог. Они не могли это сделать через ОБСЕ, поэтому сделали от имени Финляндии. Сочувствую нашим соседям, но это позорное пятно, увы, останется на совести их политиков и дипломатов.

— Есть ли смысл теперь оставаться в Совете Европы?

— Совет Европы не ограничивается Парламентской ассамблеей. И в работе тех структур, где есть стремление к равноправию, где возможен диалог, где идет важный обмен информацией, России, как и любой другой стране, полезно участвовать.

— Почему Запад сегодня так заинтересован поставить Россию на колени, унизить ее или даже раздавить, не желая видеть в ней равного партнера?

— Идеи собственной исключительности и превосходства, которых придерживаются наши оппоненты в политических кругах Запада, не сочетаются с равенством. Они хотели бы подчинить себе вообще всех, и некоторые правительства в такое подчинение действительно попали. Однако Россия и ряд других стран с этим не согласны и противодействуют таким попыткам. Принципиальная позиция России действительно не дает покоя нашим оппонентам.

— В Сербии в этом году состоялось открытие памятника Николаю II в знак благодарности за вмешательство в войну. Заслуживает ли Николай II такого памятника в России, ведь в какой-то степени он допустил революционный сценарий?

— В России есть памятники Николаю II, есть иконы и храмы, посвященные ему и его семье, которые почитаются Русской православной церковью. А что касается «настоящей исторической» элиты — герои Великой Отечественной войны разве не были «настоящими»? История нашей страны непростая, в ней есть трагические страницы — но это определенно великая история.

— Каковы ваши прогнозы по поводу санкционной политики в отношении России в условиях отказа вернуть Крым Украине? Как долго может продлиться эта холодная война?

— Прежде всего, самоопределение Крыма — это воля крымчан и севастопольцев, поддержанная всем народом России. Какой может быть «отказ»? Возможно, наши западные оппоненты судят о России по себе и для них воля народа, мнение людей, историческая память действительно ничего не значат.

Не нам снимать так называемые санкции, потому что не мы их вводили. Могу лишь подтвердить по опыту встреч с зарубежными коллегами, что недовольство антироссийскими мерами в Европе растет.

— Какие институты могут регулировать этот период международных отношений России и Запада, переставшего считаться с международным правом? Где выход из сложившейся ситуации — может, нужна новая Ялтинская конференция?

— Выход известен — нужно вести себя прилично и выполнять достигнутые договоренности. А их несоблюдение — это, наоборот, путь к новым трагедиям. Помните, как в феврале прошлого года европейские страны забыли о своих гарантиях соглашения между украинской властью и оппозицией? Ключевой на сегодняшний день вопрос — точная и последовательная реализация всего того, о чем договорились в Минске.

Успех мирного процесса в Донбассе даст надежду на повышение роли международного права. А его провал, на что, похоже, до сих пор настроены в Киеве, откроет совсем иные перспективы.

Что же касается Ялтинской или Потсдамской конференции, которая проходила в эти самые дни 70 лет назад, то на этих встречах государства-победители в самой кровопролитной войне определяли последующую судьбу мира. Уверен, никто сегодня не захотел бы такого развития событий. И ни одна здравомыслящая сила сейчас не заинтересована в отказе от такого института, как Организация Объединенных Наций. Наоборот, ее Совет Безопасности и ценности Устава ООН нуждаются в самой сильной поддержке.