Новости из газеты «Таймс» о том, что донецкие ополченцы в сотрудничестве с российскими учеными занимаются созданием «грязной бомбы», — это нехорошие новости.
И я бы не спешил относиться к ним как к дежурному бреду, который постоянно пишется сейчас про Донбасс.
Разумеется, всерьез обсуждать эту историю — в том ключе, в каком ее преподносят на Западе, — невозможно. Но дело в том, что когда кто-то хочет совершить преступление — он должен сначала создать себе алиби. Или, в нашем случае, создать тот информационный фон, который сделал бы виноватым в произошедшем — противника.
Иными словами, если в «Таймс» — и, возможно, с подачи украинских и западных спецслужб, — публикуются сливы про «бомбу», это значит, что Киев с его кураторами всерьез думает о новой большой провокации.
Санкции ведь пока не помогают «победить» Россию. И трибунал по Boeing провести пока не получается. Да и наступление ВСУ в нынешних условиях закончилось бы для них поражением.
А значит, Киеву нужна катастрофа с максимально возможным количеством жертв на ненавистной ему территории, чтобы сделать Донбасс зоной международного бедствия и на этот раз уже заставить Россию согласиться на ввод туда «миротворческих контингентов» или на любую другую форму давления, какую выберут Америка и ее сателлиты.
Отсюда и разговоры про «грязную бомбу». Но я пишу все это не для того, чтобы обвинить Киев.
Мы ведь и так хорошо знаем, на что способны эти люди — после Одессы, после бомбардировок городов, после пыток и убийств. Иллюзий у нас нет.
И потому сейчас пришло время задавать вопросы уже не Украине, а России. Официальная позиция России — как и народных республик — состоит в том, что нам нужно выполнение Минских соглашений.
Пусть будет так.
Но Минские соглашения не работают или, что точно можно сказать, не работают так, как хотелось бы.
Более того, киевская власть уже сто раз и прямым текстом заявляла, что работать эти соглашения и не будут. Вы, мол, сначала сдавайтесь и разоружайтесь, «а вешать будем потом» — и никакого особого статуса для Донбасса до тех пор не предвидится.
Но есть ли на это адекватный ответ у России? Что делать в случае, если Минск так и не заработает? Разработан ли план на этот случай?
Пока получается так, что Россия предлагает просто ждать, пока киевские гангстеры образумятся или обанкротятся, и вот тогда... Но сколько придется ждать — неизвестно.
«Первый» Минск сентября прошлого года сменился «вторым», прошел уже почти год с момента подписания соглашений — а прогресса в достижении мира все нет. И это значит, что большой регион, с миллионами живущих там людей, оказывается «подвешенным». Из Украины он ушел, в Россию не пришел и живет в ожидании. А теперь давайте спросим себя.
Можно ли придумать более удобное место для кровавых провокаций, чем территория, статус которой не урегулирован и где постоянная война вроде бы вот-вот должна закончиться, но на практике постоянно взрывается всё новыми обстрелами и боями?
Кому выгодно это бесконечное ожидание — «революционной» Украине, которой уже всё равно нечего терять и которая готова на самые радикальные атаки, чтобы продлить свое существование, или стабильной России, которая хочет, наоборот, поскорее закончить опасное противостояние?
Боюсь, что мы можем еще горько пожалеть о том, что Донбасс на неопределенно долгое время стал площадкой для глобального политического торга и землей, где ведутся «бои без правил».
Потому что мы знаем, кто может нанести внезапный удар по мирным людям. И мы знаем, кому придется за последствия этого удара отвечать.
И, как говорится, дай Бог, чтобы мои опасения оказались напрасными.
