«Хочу, чтобы в Америке купили права на ремейк российского сериала»

В российском прокате — «Саранча» режиссера Егора Баранова и продюсера Александра Цекало, первый эротический триллер в истории российского кино. Обычно курортные романы заканчиваются там же на курорте, но Артем (Петр Федоров) не побоялся бросить свой провинциальный город и поехать за Лерой (Паулина Андреева) в Москву. У этой пары нет ничего общего — нищий поэт и избалованная дочка богатого бизнесмена, — однако их страсть окажется выше и социальных различий, и моральных норм.

Корреспондент «Известий» встретился с главой кинокомпании «Среда» Александром Цекало и расспросил его, как киноверсия «Саранчи» отличается от телевизионной (которая скоро выйдет на «Первом канале»), чем «сытые нулевые» оказались хуже «лихих девяностых» и что стоит за волной новых русских сериалов.

— Что вас заинтересовало в сценарии Олега Маловичко?

— В первую очередь всепоглощающая страсть, не признающая никаких ограничений. Сама идея перерождения Ромео и Джульетты в «прирожденных убийц». И сценарий был написан живым автором — там всё честно, по-настоящему.

Материалу в общей сложности лет семь. Сначала это была двухсерийная история, потом мы написали полный метр, потом — четырехсерийную версию. А затем долго никто из каналов не хотел его брать. Но вышли мои сериалы «Обратная сторона луны» и «Мажор», и все узнали, что появился такой новый продюсер Александр Цекало. «Первый канал» запустил «Саранчу» в производство до того, как вышел прекрасный закон о невозможности всего невозможного на ТВ, но не дрогнул, съемки не остановил, финансы не отозвал — и за это очередной поклон Константину Львовичу Эрнсту.

— И как в условиях нового закона будете показывать «Саранчу» на ТВ?

— Для телепоказа отдельные сцены будут купированы. В кино пойдет более полная версия — в смысле запрещенных сцен. Зато на ТВ будет больше параллельных линий, которые не уместились в киноверсию.

— А вас новизна жанра не пугала? Эротический триллер — редкий зверь для нашего кино.

— А чего же новизна должна пугать? Стагнации и нафталина нужно бояться. Если вы замечали, я стараюсь делать только необычные проекты, выходить за рамки принятого — взять тот же «Метод», например, который сейчас идет по «Первому каналу», или будущий ремейк «Лютера» (в нашей версии — «Клим»), «Гоголь» для ТНТ.

— Есть такая известная позиция: раз никогда не было, значит, и не надо. Вот Сергей Сельянов сказал как-то, что так как хороших русских фильмов ужасов не получалось, значит и не дано нам их хорошо делать.

— Хороших фильмов ужасов и не будет, пока их кто-то не сделает. То же самое с эротическим триллером и любым другим жанром. Да, зритель у нас консервативен, но я верю, что когда-нибудь наши люди будут ходить в кинотеатры просто на хорошую драму любого жанра, а не на тупые комедии.

— В «Саранче» вы сознательно сталкиваете два поколения — условно, «тех, кто выжил в 1990-е» и их детей из «сытых 2000-х»? Причем, вторые у вас оказываются страшнее первых.

— А яблоко от яблони… Дети порой идут дальше своих отцов. Взять Артема, героя Петра Федорова — ведь ничего не предвещало крах этого человека. Какой отец у него хороший! Поэт, романтик, пусть пьяница, но жену свою любил беззаветно. Но что-то пошло не так, несчастливая жизнь наложила свой отпечаток, передалась через гены какая-то червоточина. Любовь затмила ему разум. Артем не хочет ждать, работать, добиваться, а хочет получить всё здесь и сейчас. И вот отец уже виноват, что бедный, что в провинции живет, и все вокруг виноваты, что не дают того, что он заслуживает. Вот так народилось, размножилось поколение саранчи.

— И много таких сегодня?

— Таких много, но и других немало — все зависит от набора ценностей. Я вот тоже родом из Советского Союза, жил в 1990-е, но пошел по своему пути. Кто-то стал олигархом, кто-то бандитом, а я вот стал продюсером. Мы показали историю людей-саранчи, а есть те, кто получает образование, много работает и что-то пытается делать здесь. Вариаций много, и не все кривые берут начало в 1990-х. Не надо все списывать на это время. Как говорил Жванецкий, «может, что-то в консерватории поправить надо»? Может, подальше стоит взглянуть — куда-то между 1905-м и 1917-м?

— Считаете, многие наши проблемы начались там?

— Конечно, мы там переступили черту, мне кажется. В принципе, может статься, если бы не 1917-й, были бы мы сейчас такой скучной, может не без странностей, но вполне средней европейской капиталистической страной. А может, и нет. Может, это путь такой у нас — идти через страдание. Вечная территория экспериментов.

— Русское поле экспериментов, как говорится в песне Егора Летова. «Философский пароход», как раз о последствиях 1917-го, все-таки будете снимать?

— Проект дорогой, нужно искать деньги, а это долгий процесс.

— А как вы решили стать продюсером — взять и уйти в сериалы?

— Не знаю, так вышло. Просто сериалы в какой-то момент стали интереснее, чем кино, — хорошие истории стало возможно рассказывать, не запихивая ее насильно в 90 минут. Если драматургия требует, можно длить историю и 4 серии, и 16 серий, 5 сезонов, если это работает.

Мне хочется качества HBO на русском ТВ. И чтобы было чем гордиться. Сейчас моим детям еще рано смотреть большинство моих сериалов, но скоро они вырастут, и я хочу, чтобы они мной гордились. Мне это небезразлично. Хочу, чтобы Америка покупала лицензии на ремейк не только шведского или израильского, но и российского сериала, и необязательно моего, любого — я буду рад за каждого.

— Сейчас в России поднялась волна новых, сложных сериалов, но есть ли на них зрительский запрос? Пока совершенно точно есть желание самих продюсеров, которые смотрят HBO и хотят делать что-то подобное. Но, кажется, какие бы фантастически интересные истории вы не делали, условный «Дом с лилиями» будет всё равно иметь рейтинги больше.

— Успех новых киносериалов зиждется на трех китах. Это продвинутость руководителей каналов, которые позволяют себе рисковать, тратить деньги на эксперименты. Это амбиции и ответственность продюсеров, которые снимают честно, — так, что все вложенные деньги видно на экране, И, наконец, третий по счету, но не по важности — интерес зрителя, который положительно оценивает риски канала и производителей. Даже если сериал сделан очень качественно, но зритель его не оценил, в следующий раз канал подумает — а может, не надо? А может, не будем форсировать, а потихонечку так, с напольным светом, в павильонах — ведь работало же раньше?

То есть важны все три условия. Впрочем, я никому ничего не предъявляю, это мое личное желание этим заниматься. Я делаю то, что мне нравится, и мне радостно, что мои интересы пока совпадают и со зрителями, и с каналами. Снимать только для себя — это надо на свои средства, а я несу ответственность за деньги канала, которые трачу. И если я провалюсь, мои эксперименты перестанут финансировать. А то, что снимают большинство других телепроизводителей, я просто не смогу делать. Да и зачем? Их и без меня так много.

— Вы очень ответственно относитесь к адаптациям западных сериалов, основательно переписываете под наши реалии все сюжеты — и в «Обратной стороне луны» от британского оригинала «Жизнь на Марсе» осталась только общая завязка. Зачем тогда покупать лицензию, если от оригиналов практически ничего не остается?

— Английский сериал был точкой отсчета для нашего сериала, и было бы некорректно это не отметить в титрах. Хотя понятно, что роман «Янки при дворе короля Артура» появились задолго до «Жизни на Марсе» (по сюжету сериала, главный герой, как и в романе, проваливается в прошлое. — «Известия»). Мы и за второй сезон «Луны» заплатили за лицензию, хотя там совсем другая история. Он, кстати, уже готов и скоро должен выйти в эфир «Первого».

Кроме этической стороны, ремейки — это важная часть репутации на Западе. Там важно не только качество оригинальных проектов, но и качество адаптаций. Это воспринимается как уважительное отношение к их продукту. У нас с корпорацией BBC в этом смысле прекрасные отношения — мы сейчас пишем сценарий российской адаптации их сериала «Отбросы». А нашу «Обратную сторону луны», первый сезон, скоро покажут на BBC 4 (этот канал специализируется на зарубежном контенте). Контракт пока не подписан, но договоренность уже есть. Это, наверное, впервые в истории нашего телевидения.

— Расскажите о ваших будущих проектах. На вас как-то повлиял кризис?

— Я же один из лучших, как на мне может отразиться какой-то кризис? (Смеется.) Летом мы запустили съемки сериала «Sпарта», режиссер тоже Егор Баранов. Эта история про одну компьютерную игру, которая заставляет людей проявлять свои худшие качества. Больше я пока ничего не могу сказать. А 21 ноября стартуют съемки второго сезона «Мажора». Сейчас для «Первого канала» мы разрабатываем порядка семи проектов, но о них тоже пока рано говорить.