«Работа не оставляет времени на творчество»
Третий год подряд в России посвящен гуманитарной теме. Вслед за Годом культуры и Годом литературы 2016 год объявлен Годом российского кино. Корреспондент «Известий» Олег Кармунин встретился с министром культуры РФ Владимиром Мединским, чтобы обсудить поддержку культуры в условиях кризиса, проблемы туристической отрасли и образования.
— Наступает Год российского кино, однако, судя по сборам, жители России голосуют рублем за иностранное, преимущественно американское, кино. Как решить эту проблему?
— В настоящий момент доля российского кино составляет примерно 17–18%. Это говорит о ситуации на рынке, чему есть тысяча объяснений, но это совершенно не означает, что иностранное кино в пять раз лучше российского.
Дело том, что о качестве продукции не всегда можно судить по спросу. Приведу грубую и, возможно, не вполне корректную аналогию. В 1990-е годы были налажены дистрибуция и продвижение спирта «Рояль», который продавался в каждом ларьке у каждого выхода из метро. Впоследствии выяснилось, что он был чем-то вроде стеклоочистителя. Но данные дистрибуторов этого спирта якобы свидетельствовали о том, что народ любил и с удовольствием покупал этот спирт, его доля на рынке была существенно выше, чем у российских напитков. Впоследствии доходы граждан выросли, появились хорошие отечественные марки, да и предпочтения, слава Богу, изменились, и спирт «Рояль» исчез с прилавков.
Сейчас на рынке кино сложилась похожая ситуация, но разве мы должны смириться и сидеть сложа руки? Нам что, перестать снимать фильмы, закрыть ВГИК и Институт кино и телевидения и сказать: мы сдаемся, теперь будем жить по-голливудски? Наоборот — нужно заниматься системной поддержкой отечественного кино во всех направлениях — производство, дистрибуция, кинопоказ. Формировать вкус у зрителя. Возрождать сеть кинопоказа. Потому что сейчас огромная часть населения не может посмотреть кино, не только отечественное, а вообще никакое. Кинотеатров нет. По нормам СССР в каждом райцентре обязательно должно было быть 1–2 зимних кинотеатра и один летний, сейчас ничего подобного нет.
В России примерно 3,5 тыс. современных кинозалов. Для сравнения — в США их около 40 тыс. Это говорит о том, что рынок огромный, а полноценная инфраструктура есть только в двух городах — Москве и Санкт-Петербурге и еще приемлемая — в крупных региональных центрах. Именно поэтому мы развернули программу по созданию кинотеатров в малых городах с населением до 100 тыс. человек. Открытие залов дотируется с одним условием: 50% сеансов должно быть отдано российскому кино. А как иначе? Надеемся, что таким образом оно дойдет до зрителя. А судить о том, что наш народ больше любит иностранные фильмы, только на основе только текущих сборов — это очень примитивное суждение.
— Вы следите за новинками кино?
— Всё смотреть не получается, но то, что делается при поддержке Минкультуры, смотрю по мере возможности.
— А новые «Звездные войны»?
— Смотрел, дети попросили сходить. (Вздыхает.) Предпочитаю не высказывать оценок о произведениях искусства, моя должность этого не подразумевает.
— Вам льстит, что Дмитрий Месхиев снимает фильм по вашей книге «Стена»?
— Странный вопрос. Льстит ли писателю, что его книги экранизируют? Вам льстит, что ваши статьи читают?
— Да.
— И мне льстит, правда не знаю, что получится, может быть, не понравится. Не слежу, потому что времени нет.
— Если Месхиев придет в Минкультуры и попросит денег на продвижение своего фильма, возникнет ли конфликт интересов?
— В чем, по-вашему, был бы конфликт интересов?
— Вы как автор книги можете профинансировать ее экранизацию, потому что вам это льстит.
— Если бы фильм Месхиева был на 100% профинансирован из бюджета, а половину бы отдали мне в качестве авторского гонорара, это бы называлось конфликтом интересов. То, что описываете вы, не является конфликтом интересов. В любом случае говорить не о чем, поскольку Месхиев за господдержкой в министерство не приходил.
— Вы сейчас пишете что-нибудь?
— Нет.
— Когда последний раз писали?
— В январе 2012 года, когда закончил книгу «Стена» и подписал экземпляр в типографию.
— Почему перестали?
— Потому что потом я работал доверенным лицом президента и практически два месяца прожил в самолете. А потом вышел на другую работу, которая, к большому сожалению, не оставляет времени на творчество. Ну ничего, зато есть много наблюдений, которые можно будет когда-нибудь описать.
— У вас есть желание вернуться к творчеству?
— Знаете, недавно ко мне недавно подходит девятилетняя дочь и спрашивает: «Папа, ты давно министром работаешь?» Я говорю: «Вот уже скоро 4 года будет». «А кем ты будешь работать после?» — «Не знаю, как начальство решит. А ты хочешь, чтобы я кем работал?» Она отвечает: «Хочу, чтобы ты стал писателем. Это очень хорошая работа — посидишь у себя в кабинете, попишешь, потом со мной сходишь погуляешь, потом опять попишешь, а потом опять со мной погуляешь». Ладно, говорю, посмотрим. На следующий день она приходит ко мне со слезами и говорит: «Ты меня обманул». — «Почему?» — «Я думала, что ты 4 года работаешь, как раньше депутатом, а мне мама сказала, что у вас теперь срок службы дольше». — «Потерпеть-то всего ничего», — успокаиваю я. На что она отвечает: «Знаешь, папа, я не уверена, что когда вырасту и ты опять станешь книжки писать, мне еще с тобой гулять захочется». (Смеется.) И обиженная ушла. Поэтому что я могу сказать? Желание творить есть всегда, возможности нет.
— Вы один из самых цитируемых министров. Вы отслеживаете рейтинги, важно ли вам часто появляться в СМИ?
— Цитируют? Значит, есть что цитировать. Увы, я человек достаточно прямой и говорю то, что думаю. Это не хорошее качество для чиновника, но тут уж ничего не поделаешь. Пытаюсь сдерживаться, насколько могу.
— Ваши высказывания часто становятся крылатыми фразами...
— Это хорошо или плохо? На самом деле ничего удивительного в этом нет, к примеру, многие высказывания Сергея Лаврова становятся просто афоризмами. Я уже не буду говорить о более высоком начальстве, которое обладает очень афористичным образным языком. Просто это говорит о том, что человек ведет себя искренне, выходя из чиновничьего футляра. Сам восхищаюсь остроумием ряда наших руководителей, они умеют удачно пошутить, сымпровизировать, вовремя и к месту рассказать анекдот. Они яркие, живые люди.
Вы не помните политическую жизнь конца 1970-х — начала 1980-х годов, а я помню. Поверьте, это было очень скучно. А теперь многие за рубежом завидуют тому, что у нашей страны такое руководство.
— Сейчас сложная внешнеполитическая ситуация и россияне больше не могут в прежнем количестве ездить в Турцию и Египет. Туроператоры терпят убытки. Как выходить из этого кризиса?
— Нужно создавать инфраструктурные условия на внутреннем рынке туризма, чтобы турфирмам было выгодно здесь работать в интересах российского гражданина. Поддерживать надо туриста, и у нас уже разработаны предложения о том, как было бы правильно это сделать.
Мы зачастую недооцениваем перспективы развития туризма в России, а между тем потенциал качественного и в особенности оздоровительного отдыха в нашей стране огромен. Отели «все включено» появляются в Сочи, Анапе, других городах. По своему уровню они лучше, чем в Турции, — поверьте мне, я знаю, о чем говорю. Последние годы мои дети отдыхают в таком отеле в Лазаревском (Краснодарский край), где такое же питание, инфраструктура, такое же море и солнце, как в лучшей 4–5-звездочной гостинице за границей. При этом анимация на порядок лучше. И цены ниже. Сейчас гостиницы высокого класса и центры оздоровления появляются и в Подмосковье, на Кавказе, в Татарстане, других регионах, так что проблем с размещением нет.
— На петербургском форуме вы затронули тему образования. Как измерить эффективность творческого вуза?
— Есть методика расчета эффективности вуза Министерства образования, она, по мнению работников образования в сфере культуры, не вполне применима к вузам Министерства культуры по ряду показателей. Они ссылаются, к примеру, на то, что довольно сложно судить о методике работы творческого вуза по числу публикаций в западном научном журнале. Ну мало публикуются там профессора консерваторий. Или по пропорции количества преподавателей к количеству студентов. Понятно, что на истфаке пропорция одна, а во ВГИКе или в консерватории, где штучное обучение, другая. Поэтому мы сами обратились к нашим вузам с просьбой сформировать уточненные критерии эффективности и оценки творческих учебных заведений. Мы их проанализируем и будем ежегодно составлять рейтинг вузов исходя из наших специальных культурных критериев. Вузы, которые будут на верхних позициях рейтинга, будем поощрять финансово.
— Есть ли сейчас в стране перепроизводство творцов — актеров, режиссеров, музыкантов?
— Да, и мы анализируем ситуацию. И министерство, и руководство творческих вузов считают, что нет смысла наращивать госзаказ по тем профессиям, с которыми люди потом не могут устроиться на работу. Например, со следующего года сократится прием в вузы Минкульта на некоторые специальности — вокалистов, продюсеров… Почему? А потому что на конец 2015 года во всех регионах зафиксирована минимальная потребность в этих профессиях.
Вообще планирование заказа на замещение тех или иных профессий в СССР осуществлялось гораздо лучше, чем сейчас. Была система распределения. Когда я учился в институте, нам давали учить определенный иностранный язык — не тот, который ты сам хочешь. Департамент кадров МИДа смотрел на кадровый состав посольств, других инопредставительств за рубежом и говорил: через 5 лет нам потребуются строго определенные языки. Таким образом, после окончания обучения у выпускников была гарантирована работа по специализации.
Сейчас мы понимаем, что система распределения не работает, в этом есть свои плюсы, но минусов не меньше. Наша задача — начать этой системой управлять. Если пустить всё на самотек, то вузы будут готовить безработных актеров, художников и музыкантов, которые, в свою очередь, будут считать, что во всем виновато государство. Фактически мы будем порождать слой людей с обманутыми ожиданиями: образованных, недовольных жизнью, обиженных и самое страшное — невостребованных специалистов. В то же время это будет свидетельствовать о неэффективном распределении госинвестиций.
— Наш колумнист Исраэль Шамир написал статью «Ретро в Питере». Главная мысль текста — сегодняшние государственные культурные мероприятия зациклены на искусстве прошлого и ретроспективах, а чиновники радуются былым достижением чаще, чем смотрят в будущее. Он задает вопрос — где современные гении? Как вы считаете, они есть?
— Конечно, есть новые Тарковские, Шостаковичи, Эйзенштейны... Зачастую должна пройти эпоха, чтобы осознать гений и новаторство автора. Большое видится на расстоянии.
