Романо Проди: «Будущее России и Европы взаимосвязано»

Романо Проди, занимавший посты председателя Еврокомиссии и премьер-министра Италии, на прошлой неделе посетил Москву с частным визитом. В неофициальной обстановке он встретился с президентом Владимиром Путиным, а также прочитал лекцию для российских дипломатов, политиков и экспертов. В интервью корреспонденту «Известий» Татьяне Байковой Романо Проди представил свое видение ключевых проблем мировой политики, а также перспектив отношений Евросоюза и России.

— Какова цель вашего визита в Москву?

— Мы делаем много ошибок в отношениях с Россией. У меня нет официального статуса ни в Москве, ни в Риме. Но я занимал пост в Европейской комиссии и был председателем сената в Италии, когда отношения между Европой и Россией и двусторонние отношения Италии и России были благоприятными. Надеюсь, что смогу дать несколько советов.

— Владимир Путин говорил, что отношения между Россией и Италией, как политические, так и экономические, являются привилегированными. А какова ваша оценка?

— Для любой европейской страны непросто вести политику вразрез с официальным курсом ЕС. Италия хочет улучшения отношений с Россией. Но пределы этого четко определены рамками общей политики ЕС. Я считаю, что Россия должна сделать все возможное, чтобы помочь членам ЕС, которые более склонны изменить отношения с Россией в лучшую сторону.

Сейчас в интересах России и Италии работать вместе над тем, чтобы как можно скорее произошло изменение политического климата в отношениях России и ЕС. Ведь сегодня мы совершаем политическое и экономическое самоубийство.

Будущее России и Европы взаимосвязано. На последней пресс-конференции, когда я еще был председателем Европейской комиссии, я заявил, что Россия и Европа, как виски и сода. Владимир Путин тогда возразил, сказав, что мы больше похожи на водку и икру.

Процесс модернизации России не может быть произведен без взаимодействия с Европой. Конечно, у России есть альтернатива — Китай. Я восхищаюсь Китаем. Но я не вижу перспективы долгосрочных отношений двух государств. 

— Как долго может длиться ситуация, когда действуют взаимные санкции ЕС и России?

— Это зависит от ситуации на Украине. Это камень преткновения в наших отношениях. Мне сложно сказать, когда санкции будут отменены. Нам нужно взаимное движение в реализации Минских соглашений. Мы должны продемонстрировать общий интерес к тому, чтобы Украина оставалась независимой сильной страной.

На последнем заседании Совета министров иностранных дел ЕС произошел небольшой сдвиг. Я не говорю о радикальных изменениях, но в пяти принципах был один пункт — «селективное взаимодействие с Россией по внешней политике, а также в других областях». Что это значит? Может быть, и ничего, но все же я думаю, что это что-то. Для меня это — «давайте начнем диалог». Это как раз то, с чего надо начинать. В такие моменты более важным является добрая воля, чем конкретные результаты. Какие-то общие гуманитарные миссии на Украине, совместные решения военных аспектов — все это снижает напряжение.

— Какие области сотрудничества вы бы назвали наиболее перспективными в двусторонней повестке?

— В первую очередь необходимо перезапустить экономические отношения. Кроме того, есть области, в которых у нас много общего, к примеру культурный обмен. Необходимо увеличивать обмен студентами, как это было несколько веков назад. Надо начать политический диалог, затем восстановить экономические отношения, а после этого заняться гуманитарной сферой. В условиях глобализации это сыграет на пользу всем сторонам. На этом я настаивал всегда.

— Что бы вы отнесли к недостаткам европейской политики?

— Существует комплекс проблем, с которыми сталкивается Европа. У нас был длительный период прогресса, который закончился с приходом евро, с расширением границ Евросоюза и с проектом конституции. Сейчас появились два новых элемента. Во-первых, это увеличение влияния популистских партий. Во-вторых, растет страх перед миграцией. Это очень серьезная проблема. И Европа не дает на нее ответа. Таким образом, мы идем к следующей проблеме — экономическому кризису. Экономический кризис разделил интересы разных стран. И, конечно же, в народном сознании кризис связан с миграцией.

Тут появляется еще один аспект — смещение центра власти на европейском пространстве. Когда я был председателем комиссии с 1999 по 2005 год, у нас существовал баланс сил в Европе — Германия, Великобритания, Франция, а также Италия, Испания. Позже произошло невероятное ослабление французской позиции и, конечно же, усиление немецкого влияния. К этому прибавилось решение британского правительства: через три года там решат, должны ли они оставаться членами ЕС.

Великобритания стремительно потеряла свое влияние на Брюссель, осталось лишь доминирование Германии. Правда, это произошло не только по причине немецкого правительства, но и из-за ошибок других государств.

— Каков ваш прогноз на отношения ЕС и России?

— Как я уже говорил, необходимо перезапустить старые прочные связи сторон, которые существовали 15 лет назад. Необходимо решать проблему визового режима. Это нонсенс, что у нас вообще существует такая проблема. Уж не знаю, с чем это связано, с проблемой терроризма или еще с чем-то, но это необходимо решать. Необходимо наладить торговые отношения между ЕС и Евразийским союзом, а значит, как можно скорее снять санкции.

И, конечно же, есть абсолютная необходимость сотрудничества в глобальной политике — Сирия, Украина, Ливия, Йемен, Афганистан и т.д. Я уверен, что без согласия между Россией и Соединенными Штатами, а также Европой мы не сможем решить проблему ИГИЛ (арабское название ДАИШ, запрещена в России. — «Известия»). Если такого согласия не будет, то всегда найдутся группы, нации, интересы которых сыграют на этом недопонимании и откроют «окно» для террористов.

Я вижу позитивные сдвиги в этом направлении. Борьба с терроризмом жизненно необходима. Это главный общий интерес, который надо решать сообща, иначе нас постоянно будут шантажировать мелкие игроки на мировой арене, имеющие собственные интересы в том, чтобы увеличивать напряженность в отношениях между США и Россией, ЕС и Россией.

Сотрудничество в этой сфере приведет в итоге к ослаблению проблемы миграции. Конечно, она будет существовать всегда, но без этих страшных конфликтов на Ближнем Востоке и севере Африки мы хотя бы сможем ее контролировать.

— Как вы думаете, Ливия уже стала «второй» Сирией или там может стать еще хуже?

— Терроризм является мобильным. Вот почему я так твердо уверен, что пока США и Россия не придут, я не говорю — к общим действиям на этом направлении, но хотя бы к общему пониманию проблемы, ее не решить.