Перейти к основному содержанию
Реклама
Прямой эфир
Туризм
Нацпроект по туризму получит 403 млрд рублей финансирования до 2030 года
Мир
В ЕС задумались о причинах блокировки Западом мирного соглашения по Украине
Туризм
Путин пообещал создать к 2030 году туринфраструктуру во всех нацпарках РФ
Общество
Певица Mona назвала честью возможность участвовать в проекте «Голос мой услышь»
Армия
Путин поздравил бригаду управления ВС РФ с присвоением звания «гвардейская»
Мир
Зеленский заявил о неготовности ВСУ к обороне в случае крупного наступления ВС РФ
Происшествия
Губернатор Севастополя сообщил о падении военного самолета в море
Политика
Лавров заявил об отсутствии оптимизма в отношениях Москвы и Еревана
Общество
Морской пассажирский транспорт приостановил движение в Севастополе
Общество
Представители Молодежного крыла Народного фронта восстанавливают храм в Авдеевке
Мир
Небензя указал на попытки США удушить КНДР односторонними рестрикциями
Общество
Фонд «Гольфстрим» займется распределением помощи для пострадавших в «Крокусе»
Политика
Постпред РФ при ОБСЕ усомнился в искренности осуждений Западом теракта в «Крокусе»
Мир
Рынку ЕС предрекли трудности с случае ввода пошлины на зерно из РФ
Мир
Глава МИД Танзании в разговоре с Лавровым решительно осудил теракт в «Крокусе»
Мир
Французский генерал призвал Макрона подумать о реакции РФ в случае отправки войск

Две Панамы

Журналист Максим Соколов — об афере по строительству Панамского канала и нынешних разоблачениях панамских офшоров
0
Озвучить текст
Выделить главное
вкл
выкл

Сравнение двух панамских скандалов — нынешнего, связанного с утечкой данных из панамского офшорного регистратора Mossack Fonseca, и старинного, связанного с банкротством Всеобщей компании Панамского межокеанского канала, случившимся в 1889 году, — склоняет к мысли, что при Аскольде жили деды веселей своих внучат.

Панама-1 поразила воображение современников без всякого специального натужного накачивания. Просто слишком много денег было раскрадено и в результате слишком много голов полетело (лишь политически, не физически, но все равно неприятно).

Атмосферу эпохи хорошо передает рассказ Конан Дойла о бесследном исчезновении в 1890 году экстренного поезда (бизнес-джета тех времен), который должен был срочно доставить в Париж некоего мосье Караталя, прибывшего из Центральной Америки, — «В Париже шел громкий процесс, связанный с грандиозным скандалом в политических и финансовых сферах... Честь и карьера многих выдающихся людей Франции были поставлены на карту. Вы видели, как стоят кегли — такие чопорные, непреклонные, высокомерные. И вот откуда-то издалека появляется шар. «Хлоп-хлоп-хлоп» — и все кегли валяются на земле. Вот и представьте себе, что некоторые из величайших людей Франции — кегли, а мосье Караталь — шар и еще издали видно, как он приближается. Если бы он прибыл, то «хлоп-хлоп-хлоп» — и с ними было бы покончено». Искусный мастер по спецоперациям выполнил поручение влиятельного консорциума и направил экспресс с мосье Караталем в заброшенную угольную шахту, но стал обладателем принадлежащих Караталю нескольких интересных документов. Спустя малое время мастера в Марселе приговорили к гильотине, и он пытался спасти свою жизнь шантажом влиятельных особ — «Можете мне поверить, господа, что Эрбер де Лернак столь же грозен, когда он против вас, как и когда он за вас, и что он не тот, кто отправится на гильотину, не отправив всех вас в Новую Каледонию. Ради вашего собственного спасения, если не ради моего, поспешите, мосье де,.., генерал... и барон... Читая, вы сами заполните пропуски. Обещаю вам, что в следующем номере газеты эти пропуски уже будут заполнены».

Понятно, что беллетристика, но беллетристика, не очень далеко отстоящая от натуры. В 1889-м и последующих годах, когда дозированно разоблачались министры, депутаты и журналисты, имевшие касательство к панамскому банкротству или покрывавшие его, — тогда бушевали истинные страсти.

Причем эти страсти были известны далеко за пределами Франции. В ряде языков, не только во французском само слово «панама» стало нарицательным обозначением для крупной аферы с большим количеством пострадавших вкладчиков и значительным ущербом для казны. См. у Гиляровского: «В (московской. — М.С.) городской думе поговаривали о метро, но как-то неуверенно. Сами «отцы города» чувствовали, что при воровстве, взяточничестве такую панаму разведут, что никаких богатств не хватит...».

Обогатить язык, причем не только свой, но и иностранные — это афера высшего класса.

Разоблачители Панамы-2 тоже пытаются обогатить речь, продвигая термин «панамагейт». Чем, впрочем, только демонстрируют различие между канцелярщиной и поэзией. Если «панама» — это поэзия, то «панамагейт» — это давно уже не поэтическое производное от Уотергейта, причем количество таких механически сконструированных производных зашкаливает за пятьсот, если не за тысячу. Не волнуют, не греют, не заражают.

Что вообще характерно для Панамы-2. Разоблачители впадают в худший журналистский грех, когда автор неистовствует, ревет и стонет, а читатель совершенно холоден. Тогда как надо в точности до наоборот.

Когда в ходе саморекламы сообщается: «В 2015 году с Suddeutsche Zeitung связался источник из панамской правовой фирмы Mossack Fonseca. Фирма занимается продажей офшорных компаний. Источник предоставил СМИ более 11,5 млн документов, изучив которые журналисты обнаружили поток средств», перед нами уже в чистом виде «Остров пингвинов» А. Франса — «Начальник Генерального штаба давал показания в полной парадной форме, при всех орденах. Он заявил следующее: «Утверждают, что у нас нет доказательств против Пиро (т.е. Дрейфуса. — М.С.). Это ложь, они у нас есть; у меня в архиве они занимают семьсот тридцать два квадратных метра, что, считая по пятисот килограммов на метр, составит в целом триста шестьдесят шесть тысяч килограммов. Мы располагаем против Пиро документами всех цветов и оттенков; на бумаге всевозможного формата, как-то: «горшок», «венец», «щит», «виноград», «голубятня», «большой орел» и так далее. Самый маленький документ представляет собою листочек размером меньше одного квадратного миллиметра. Самый большой имеет семьдесят метров в длину и ноль метров девяносто сантиметров в ширину». При этом разоблачении публика содрогнулась от гнева».

Главный исполнитель Панамы-2 Д. Салливан в саморекламе превзошел всякое вероятие. Приуготовляя публику к роковому моменту 3 апреля, 20.00 по среднеевропейскому времени (21.00 по Москве), он сообщал: «Завтра выйдет в свет большой проект — обратите внимание в Украине, Азербайджане, Сербии и других странах. 8 вечера по времени Сараево (?!). Как вы понимаете, мир изменится завтра в 9 часов вечера».

К счастью, мир не изменился, ибо изменение мира в контексте Сараево означает выстрелы Гаврилы Принципа в австрийского кронпринца. После убийства эрцгерцога старая Европа погибла безвозвратно. То ли Салливан вообразил себя Гаврилой, то ли он вообще не понимает, что несет. В обоих случаях доверие к Салливану Принципу оставляет желать лучшего.

История с Панамой-2 лучше всего подытожена дедушкой Крыловым: «И чем же кончились затеи величавы?// Синица со стыдом в-свояси уплыла;// Наделала Синица славы,// А море не зажгла».

Дело в том, что Панама-1 в самом деле представляла собой очень болезненный удар ниже пояса по мелкому французскому вкладчику (рантье), его форменное ограбление. Причем осуществленное с грубым злоупотреблением народным доверием. Во главе компании стоял Лессепс — успешный строитель Суэцкого канала, замешан в афере был и знаменитый архитектор Эйфель. А также цвет французской политики и журналистики. Что и определило реакцию.

Панама-2, если обвинения подтвердятся, продемонстрирует тот факт, что видные политики также не любят платить налоги, а вместо того любят надежные схемы, ничем в этом смысле не отличаясь от не видных и даже вовсе не политиков.

Чтобы потрясти чью-нибудь душу, надо, чтобы потрясенная душа прежде верила в то, что налоги для политиков, а равно их родственников и друзей, совершенно святы. Когда Д. Салливан найдет такую душу, пускай он ее покажет. Я хочу видеть этого человека.

Все мнения >>

Комментарии
Прямой эфир