Большая сибирская «Аида»

«Аида» Джузеппе Верди — одна из самых масштабных постановок Новосибирского театра оперы и балета (НОВАТ), который в силу архитектурных особенностей тяготеет даже не к большому, а грандиозному стилю. Иначе и быть не может. Изначально театральное здание предназначалось для проведения многолюдных съездов и прохождения сквозь сцену демонстраций. 

Создатели «Аиды» «демонстрационную» мысль подхватили и поставили спектакль-дефиле, fashion-оперу, как называет постановку режиссер Вячеслав Стародубцев.

Меломаны, собравшиеся в этот вечер вблизи древнегреческих богов (под расписным потолком памятника архитектуры полукругом выстроены реплики античных скульптур), увидели Египет имперского размаха и блеска. Сияли золотые шлемы и пояса воинов, струились одеяния жриц и рабынь, подиумной дивой выступала Амнерис в диковинном головном уборе, немногим уступала ей Аида в золотых с рисунком лосинах, сверкавших сквозь разрезы длинной юбки. 

Под стать разнообразию костюмов были сценические конструкции — уходящая ввысь лестница, разрезающий сценическое пространство ажурный балкон и угнездившийся у правой кулисы массивный помост. Поначалу озадачили три живописных слона, подвешенные к колосникам, — в Египте вроде бы не было культа этих животных. Однако у Герадота сказано, что слоны и благовония — непременная черта земли эфиопов, откуда родом Аида. Так что увлекшись декоративностью, постановщики не погрешили против исторических реалий. 

Благовоний в опере нет (кстати, почему бы им не быть в следующих показах? Аромотерапия только усилит образ Египта), но есть не менее соблазнительные «манки» — видеопроекция и свет. С присутствием этих компонентов почти удается воплотить в жизнь завет Верди — делать в спектакле семь полных смен декораций. Новосибирская сценическая начинка остается неизменной, но благодаря качественному «визуалу» зрителю оказываются доступны как залитая солнцем площадь, так и таинственный берег Нила. 

На помощь зрению исправно приходит слух. Эта «Аида» не только ярко выглядит, но и хорошо звучит. Убеждают стройные унисоны хоров, приводит в трепет рокотание басов в сцене судилища и порой — как в интродукции к «Берегу Нила» — завораживает оркестр.

Вероника Джиоева (Аида) без лишней скромности может именовать себя вердиевской певицей. Ей подвластны как мгновенные смены состояний, так и последовательная динамика одной эмоции (будь то лирическое откровение или глубокое отчаяние), а тонкое пианиссимо наполняет огромный зал так же безотказно, как и звонкое форте.

Агунда Кулаева в партии Амнерис продемонстрировала идеальное для этой роли драматическое меццо широкого диапазона. Дефицит выделки мелких деталей можно поставить артистке в минус, но лучше отнести за счет трактовки образа. Ее Амнерис в стремлении заполучить Радамеса идет напролом и останавливается, лишь когда обрекает любимого на смерть. 

И вот здесь, в сцене суда над Радамесом, где другие исполнительницы «дают» тигриную ярость и мощный вокал, Кулаева обнаруживает и пиано, и тонкую филировку. Отдельные эпизоды она пропевает почти сдавленным звуком — вокальная красота нарушена, но торжествует сценическая правда. 

Михаила Агафонова в роли Радамеса не красит ни «египетский» парик, ни хламида воина, но спасает темперамент и сценическая харизма. Однако упомянутое пиано — любимый оттенок Верди (подлинное чувство не кричит, а шепчет) — явно не его чашка чая. Видно, что, утихомиривая свой крепкий тенор, он мечтает о форте. 

Актерски певцы убедительны ровно настолько, насколько им позволяет режиссер. А он при всей упоенности «картинкой» не забывает, что главное для артиста, готовящегося к сложной арии, — удобное положение и ровное дыхание. Отдельные минус-приемы вроде лихорадочного пробега гонца через зал или мальчика, бьющегося в руках неистового в своем желании освободить отчизну Амонастро, лишь подчеркивают выверенную статуарность действия.

Вероятно, по этой же причине режиссер отказался от танцевальных сцен, но насытил пластикой шествия (благо на огромной сцене возможна комбинация различных направлений и групп), а также выходы героев. Заключительный вояж Аиды и Радамеса по подземелью в поисках друг друга еще нуждается в огранке хореографа, но метафорически ход убеждает. Герои, блуждавшие во тьме предрассудков, наконец соединились: любовь победила вражду, встала выше больших политических игр и маленьких людских амбиций. Цена победы — смерть. И в этом финале весь реализм Верди. 

«Аида» Джузеппе Верди, fashion-опера, НОВАТ, 2016. Музыкальный руководитель и дирижер — Дмитрий Юровский; хормейстер-постановщик — Вячеслав Подъельский; режиссер-постановщик — Вячеслав Стародубцев; художник-постановщик — Жанна Усачева; художник по свету и видео — Сергей Скорнецкий. Премьерой оперы «Аида» Новосибирский театр оперы и балета (НОВАТ) закрыл 71-й сезон.