«По суицидам мы на девятом месте в Европе»
Минздрав намерен возродить лечебно-трудовые мастерские при больницах, в три раза сократить количество коек в стационарах психиатрических больниц и развивать сеть амбулаторного лечения людей с психиатрическими отклонениями. О новых тенденциях в отечественной психиатрии в интервью корреспонденту «Известий» Марии Недюк рассказал главный психиатр России, директор Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии имени Сербского Зураб Кекелидзе.
— Какова сейчас общая психиатрическая картина по стране?
— Безусловно, когда кризис нарастает, количество пограничных состояний увеличивается. Но по сравнению с другими кризисами — конца 1990-х и начала 2000-х — сейчас население лучше подготовлено и более самостоятельно. Люди житейски мудрее стали. Понимают, что надо делать, а чего не следует. Следовательно, и болезней как таковых больше не стало, несмотря на кризис.
По суицидам за последние десять лет, если сравнить 2005 год и 2016-й, мы наблюдаем существенное снижение. Россия была на третьем месте по суицидам в мире. Это катастрофа. Сейчас мы в Европе на девятом месте, а в мире — на 14-м. Положение улучшилось, но всё равно ситуация плохая. Уровень подростковых суицидов остается высоким. Мы обсуждали эту проблему и с нашими сотрудниками, и с Минздравом. У нас есть проект для снижения суицидов, но об этом пока рано говорить.
— Какие тенденции вы отмечаете в современной психиатрической помощи?
— Нужно делать всё, чтобы человек с психическим заболеванием не попал в больницу. Такое количество коек не нужно, в других странах уже многие прошли этот путь и сократили количество мест в больницах. У нас раза в три больше коек, чем необходимо.
Наше общество, к сожалению, вообще очень мало информировано о психиатрии и психических заболеваниях. Сосать палец в зрелом возрасте — это психзаболевание, также как и ковырять в носу. Но люди не знают, что это психиатрия.
В стране двойственное отношение к психически больным. Никто не хочет ехать в купе, где рядом будет человек, состоящий на учете. Но в то же время никто не хочет ставить на учет своего близкого.
— Сейчас много шума вокруг закрытия психиатрических больниц, объединения их в крупные центры. Так это хорошо или плохо?
— В том, что закрываются психиатрические больницы, много положительного. Я в 70-е годы работал в Алексеевской больнице (в прошлом больница имени Кащенко. — «Известия»). Там лежало свыше 3 тыс. больных. Сейчас примерно в три раза меньше пациентов. Это ведь хорошо. Мы хотим добиться стандарта: чтобы на пациента больницы приходилось 8 кв. м. Пока, к сожалению, не удается, но мы к этому стремимся.
— Как в таком случае должна развиваться амбулаторная психиатрия?
— Были лечебно-трудовые мастерские при больницах, их нужно возрождать. Больной поступал в стационар, проходили первые дни, и его уже старались активизировать, чтобы он не лежал всё время на койке. В каждом отделении была трудотерапия.
В 1990-х годах вышло постановление о том, чтобы все лечебно-трудовые мастерские, которые находились при больницах, стали отдельными учреждениями. В итоге всё просто закрылось. Но два года назад вышел приказ Минздрава о восстановлении мастерских. Нам поручили этим заниматься.
— По какому принципу будут работать эти мастерские?
— Человек выписывается, но он не может устроиться сразу на работу. Вот он ходит в мастерские, с утра и до полудня находится там под наблюдением врача и обучается новой специальности. Но это первый этап, потому что не могут все, кто выписывается, оставаться в лечебных мастерских. Происходит дифференцирование. Часть из них не приспосабливается, к сожалению, переходит на инвалидность и не работает или работает в домашних условиях.
Раньше были еще ночные профилактории. Когда человек болен, но ему не нужен стационар. У него, допустим, ночные страхи. Он приходил в профилакторий, получал соответствующую терапию, спал, а утром спокойно шел на работу.
Часть коек не должна быть в здравоохранении. На днях было городское совещание по этому поводу. Решено, что некоторые больницы будут переданы в другое ведомство, чтобы переквалифицировать их в психоневрологические интернаты. Туда попадут больные, которым нужны в первую очередь уход и поддерживающая терапия.
— Диспансер, лечебно-трудовые мастерские, а что дальше?
— А дальше должны быть учреждения — государственно-частные или государственные, куда больные могут устроиться на работу, уже имея какую-то квалификацию, или спеццеха на обычном производстве для людей с отклонениями. Есть соответствующее постановление правительства, которое касается индивидуальных предпринимателей. Центр Сербского готов обучать тех, кто хочет заняться этими вопросами. Для них будут организованы специальные двух- и трехнедельные циклы обучения. Мы готовы, но должны быть готовы и эти люди, которые устраивают больных на работу.
