«Салемские ведьмы» поселились в Театре на Малой Бронной
Театр на Малой Бронной представил премьеру спектакля «Салемские ведьмы» по пьесе Артура Миллера. Для американского классика судебный процесс XVII века, в результате которого были повешены около 30 человек, стал поводом раскритиковать современную ему «охоту на ведьм» — маккартизм. В постановке Сергея Голомазова сюжет обрел вневременное звучание и стал размышлением о природе невежества и лукавства человека.
Спектакль начинается с появления группы девочек, которые исполняют танцы в лесу и нашептывают какую-то мантру. Их случайно замечает местный священник. Боясь обвинения в колдовстве, дети прикидываются больными и объявляют, что это всё происки ведьм, появившихся в Салеме. Для расследования в город приглашают судью и еще одного священника. Казалось бы, совершенно понятная ситуация, вызывающая поначалу улыбку своим абсурдом, вдруг превращается из фарса в настоящую трагедию. Все вдруг начинают выдавать желаемое за действительное.
Местный священник (Андрей Рогожин) выгораживает свою племянницу Абигайл (Настасья Самбурская), которая, в свою очередь, мстит фермеру Проктору (Владимир Яглыч) из-за неразделенной любви. Приезжий священник Хэйл (Дмитрий Гурьянов) мучительно ищет правду и пытается нести слово Божие, но понимает всю суть происходящего слишком поздно, когда его руки уже запятнаны кровью. Судья Дэнфорт (Михаил Горевой), повесив с десяток человек и также осознав, что ошибся, уже не может дать задний ход и доводит дело до конца, прикрываясь буквой закона.
Художественный руководитель Театра на Малой Бронной прочел фабулу «Салемских ведьм» как зарождающуюся мутацию общественного сознания. И преднамеренно стер черты эпохи, тем самым еще усилив абсурдность происходящего, да и вообще убрал какие-либо бытовые предметы — чтобы не отвлекали от сути. Вся сценическая коробка сооружена из фанеры, из древесины же выполнен почти весь нехитрый реквизит (на премьере еще остро чувствовался характерный запах).
«Древесную доминанту» каждый волен трактовать по-своему: и как намек на деревья, что послужили первыми виселицами для инакомыслящих, и как аллегорию «дремучести» природы человека, который, как дуб, непробиваем в своем желании искать врага вовне. Впрочем, режиссеру важнее не внешний антураж, а актерские работы.
Густонаселенный спектакль, который Голомазов поставил еще и с целью задействовать как можно больше артистов труппы, поражает слаженностью актерского ансамбля и яркими соло. Каждый на своем месте, каждый выдает по полной в рамках заданного режиссером рисунка роли, но при этом не тянет на себя одеяло. Даже приглашенный Владимир Яглыч органично вписался в ансамбль.
В конце герои надевают на себя пальто повешенных, тем самым беря на себя вину за убийства. Голомазов вводит и еще один символ: на заднем плане за декорациями опускаются софиты и бьют прямо в зал. Словно всевидящее око, свет «сканирует» зрителя, и возникает ощущение, будто ты сам оказался на исповеди. А герой Михаила Горевого произносит: «Что, думаете, кто-нибудь заплачет по вам»? Действительно, не заплачет. Люди разучились сострадать. И можно искать Люцифера в каждом встречном, но он, по мысли режиссера, в нас самих.
