«До конца судов дом Мельникова не доживет»

Конфликты наследников знаменитого дома Мельникова сложные и запутанные. «Известия» неоднократно писали о нынешних спорах вокруг этого памятника конструктивизма. Половину дома в свое время выкупил экс-сенатор и акционер ФК «Открытие» Сергей Гордеев, основавший фонд по сохранению культурного наследия «Русский авангард». Гордеев планировал выкупить вторую половину дома у внучки архитектора Елены и, объединив обе части, создать музей.

Планам помешал сын архитектора — художник Виктор Мельников, который заявил, что дарственная на Елену Мельникову была подписана обманным путем. Суд по оспариванию дарственной продолжился и после его смерти. На встречу с корреспондентом «Известий» Елена Мельникова пришла с толстой папкой документов и фотографий, которые, по ее словам, доказывают, что отец отдавал отчет своим действиям во время подписания документов. Сейчас внучка архитектора Мельникова судится со своей сестрой Екатериной Каринской, которая проживает в доме и, согласно воле отца, является исполнителем завещания.

— На какой стадии сейчас находится разбирательство?

— Недавно Пресненский суд вынес, на мой взгляд, незаконное решение о признании недействительным договора дарения половины дома мне. В деле масса документов, доказывающих, что мой отец Виктор Константинович во время подписания был способен читать и понимал, что он подписывает. Более того, он в течение длительного периода консультировался по этому вопросу с юристами; сам ездил подавать документы на регистрацию и получал их после. Доказательства этих фактов находятся в материалах дела, но судья их попросту проигнорировала. Она ссылается только на показания врача о том, что отец якобы не мог видеть, когда подписывал дарственную. Пресненская прокуратура не захотела провести расследование достоверности записей в медицинской карте отца, показаний врача, и дело было закрыто. Когда я стала спорить, прокурор заявил: «Вы хотите, чтобы дом был ваш? Не выйдет».

— Я слышал, ваш отец с удивлением обнаружил, что дом ему не принадлежит.

— Это версия Каринской, она ее выдумала. На самом деле он решил подарить дом мне, причем он хотел еще и движимое имущество включить, но в связи с тем, что у него не было денег на оценку, нам не удалось это сделать.

— Почему он решил все подарить именно вам?

— Потому что он мне доверял и был уверен, что я выполню его желание создать музей. Начиная с 1989 года Каринская постоянно не давала создать музей, в результате он заподозрил ее в том, что она занимается только своими личными делами и личным обогащением.

— Она не производит впечатления зажиточного человека.

— Это вы так думаете. Богатство — понятие относительное — «богат не тот, у кого много, а тот, кому хватает». С момента смерти отца Каринская проживает в доме, не имея никаких законных прав на это. Я предполагаю, что она получает доходы за экскурсии, но получаемые средства не тратит даже на элементарную поддержку дома.

— Как получилось, что Каринская в итоге стала исполнителем завещания?

— А вот на этот вопрос я ответа не знаю. Было так: утром я ушла в поликлинику по делам отца, затем в стоматологию, взяла нужные рецепты и направления для него, прихожу домой, а он не пускает меня на порог. Что произошло — ничего не знаю.

— По версии Каринской, он узнал, что вы тайно переписали дом на себя.

— Это ложь. Впоследствии, когда она устроила пресс-конференцию, я поняла: она убедила отца в том, что я якобы собралась продать половину дома с аукциона. Она очень хорошо умеет манипулировать людьми.

— Вы будете продолжать судиться?

— Посмотрим. Либо мы решим, каким образом всю эту половину передать государству, либо я буду бороться дальше. Я очень хочу, чтобы появился музей, а Каринская, мне кажется, мечтает совсем о другом — дожить в этом доме свой век, получая соответствующие дивиденды. Если бы она хотела создать музей, она подписала бы мировое соглашение, подписанное правительством РФ и мной.

— В чем оно заключается?

— Я безвозмездно передаю свою половину дома государству при условии, что государство сохранит памятник и создаст Государственный музей архитектора Мельникова с сохранением мемориальной обстановки, бывшей в последний период жизни Константина Степановича.

— А если вместо подписания вашего мирового соглашения просто выполнить завещание Виктора Мельникова?

— Дословное выполнение завещания — то, чего хочет Каринская, — невозможно. Помещений для выставочных пространств вблизи дома попросту не существует, все уже застроено. Кроме того, опыт работы в комитете по культуре подсказывает мне, что государство не сможет выделить деньги на музей отца и сына Мельниковых, для этого потребуется вдвое больше средств. Гораздо проще будет сделать музей Константина Степановича, а затем его расширить.

— Насколько строители виноваты в разрушении дома?

— В большей степени виновата та стройка, которая уже завершена, а то, что возводится сейчас, может привести к уничтожению памятника. Я могу сказать четко — никаких подземных работ в этом районе делать нельзя. Здесь может быть только небольшой подвал, но не более, никаких многоуровневых подземных парковок. Да и вообще у нас весь центр стоит на карстово-суффозионных грунтах. Почему Москва раньше была пятиэтажной? Потому что эти грунты не несут большие нагрузки.

— Какие цели преследовал Сергей Гордеев?

— Гордеев имел намерение купить дом целиком, создать музей, отреставрировать и передать его государству. Половину Алексея (Ильганаева, внука Константина Мельникова. — «Известия») Гордеев передал государству, а мою — Каринская помешала.

— Каринская сказала мне, что он купил вам трехкомнатную квартиру.

— Во-первых, не он мне купил, а я у него купила. Он ее покупал для обмена на мою долю дома. Мне же жить где-то надо было, а Каринская рассчитывала, что я на помойке окажусь. В 2005 году, когда решение об отмене дарственного завещания вступило в законную силу, исполнить его было фактически невозможно — хоть убейте, но весь дом был на мне. Гордеев предполагал взять мою половину, добавить к половине, которую он выкупил у Алексея, и создать музей — там было все прописано исключительно для этой цели. Но так как обмен не пропустили, то квартира осталась висеть на нем. А когда цены на квартиры упали, я у него ее попросту выкупила. Но дело не в этом. Дело в том, что Гордеев был первым человеком, который, придя на переговоры, сказал: «Я хочу только одного — создать музей».

— А почему он это захотел?

— Он просто влюблен в конструктивизм и искусство начала XX века. Я не знаю, в курсе вы или нет, но он выкупил коллекцию Ивана Леонидова и передал ее в Музей Щусева. Он очень любит этот период. А так как у него есть возможность, то он и вкладывает. Когда он был сенатором в Пермском крае, он тоже по культуре подарил что-то невообразимое, какой-то баснословный предмет искусства.

— Что произойдет, если дарственную на вас не признают легитимной?

— Если делить этот дом без учета дарственной, просто как наследство — он не будет целиком принадлежать государству. Нас ждут еще долгие годы судов.

— Дом Мельникова будет стоять без ремонта до завершения всех судебных разбирательств?

— Фактически, да. Но до конца процессов он не доживет.