«Деревенский староста должен быть хорошим менеджером» | Статьи

Около 700 делегатов приняли участие во вторник в ежегодном форуме сельских старост Ленинградской области. В Таврическом дворце с ними встретились губернатор региона Александр Дрозденко и председатель Госдумы Сергей Нарышкин. Последний назвал Ленобласть пилотной площадкой по возрождению подзабытого сегодня института сельских старост. Дрозденко в свою очередь отметил, что старосты обеспечивают шаговую доступность власти, олицетворяют волю большинства и демонстрируют развитие гражданского общества на селе.

Работа старост в регионе регламентирована двумя законами от 2012 и 2015 годов. Сейчас здесь трудятся 1653 руководителя общественных советов и старост. Вслед за Ленинградской областью институт старост уже начал развиваться и в других регионах: в Коми, на Алтае, в Нижегородской, Оренбургской и Вологодской областях.

О том, что это за должность и чем современные старосты отличаются от своих предшественников, корреспонденту «Известий» Кириллу Кудрину рассказала староста деревень Большие Горки, Малые Горки и Нижняя Кипень Ломоносовского района Ленинградской области Марина Разумова.

— Какое впечатление на вас произвел форум старост?

— Было очень много людей. Огромный зал заполнился полностью. Говорили о насущных проблемах: дороги, инфраструктура, ЖКХ, медицина. Говорили о поддержке старост со стороны администраций. Губернатор назвал нас связующим звеном между жителями деревень и муниципальными властями. На форуме мы собрали все свои вопросы, и, как нам обещают, в ближайшее время мы получим ответы на них.

— А что это вообще за должность такая — деревенский староста? Чем староста XXI века отличается от старосты времен, например, царской России?

— Во-первых, деревенский староста должен быть хорошим менеджером. Во-вторых, это человек, который объединяет желания людей с возможностями администрации. А вопросы у всех похожи. Например, приходит человек и говорит: «У нас на улице не работает фонарь». И таких вопросов может быть по 10–15 в день. То есть по 15 человек ежедневно будут стоять в очереди в местную администрацию. Чтобы столпотворения не было, и нужен староста. Он всех выслушает, разделит вопросы по темам и вынесет их на обсуждение уже непосредственно с главой администрации. Старосте необходимо вникать в самые разные вопросы — начиная от знаний о фракции щебня и заканчивая пониманием того, как работают органы власти.

Я могу подсказать людям, куда обращаться. Все думают, что им что-то должна администрация. А когда начинаем вместе разбираться, оказывается, что за одно отвечает «Водоканал», за другое — «Ленэнерго». В итоге и администрации становится легче, и людям.

— Приведите пример — с чем к вам идут люди?

— Мы отстаиваем интересы многодетных семей, инвалидов, стариков, внедряем раздельный сбор мусора, помогаем администрациям организовывать субботники, праздники, выборы. Участвуем в ремонте дорог, установке гидрантов, координируем чистку снега зимой, оповещаем жителей о чрезвычайных ситуациях... Можно, конечно, подходить к обязанностям проще, но я считаю, что тогда не стоит и начинать.

— При этом старосты в основном работают на общественных началах. Что вами движет?

— По закону оплата работы старосты возможна. Но я зарплату не получаю. Почему пошла в старосты? Потому что пять лет назад переехала из города в деревню. Я живу здесь, мои дети ходят здесь в школу. И я бы хотела, чтобы в моей любимой деревне условия жизни максимально приблизились к городским. Я готова стараться и для себя, и для своих соседей.

— Как вас выбирали?

— В конце 2014 года был общедеревенский сход. Люди подняли руки, мы посчитали голоса, и я победила. Народ, видимо, посчитал, что я молодая, имею юридическое образование и буду им полезна.

— А снять с должности старосту можно?

— Конечно. Всё происходит в присутствии главы администрации, с оформлением протокола. Выслушиваются жалобы жителей. И если народ желает переизбрать своего представителя, так оно и будет.

— Вы староста не одной, а сразу трех деревень. Как справляетесь?

— Особых проблем с этим нет. Среди жителей всех трех деревень у меня есть помощники. Также есть общественный совет, состоящий из трех человек. Вместе мы быстро решаем самые неотложные вопросы.

— Наверняка не обходится и без конфликтов? Всегда ли к вам прислушиваются, учитывая, что староста — должность общественная?

— Я считаю, что староста не должен участвовать ни в каких сплетнях и конфликтах. Но бывает и такое, что люди не доверяют никому, а верят только старосте. Была у меня одна такая бабушка. Ее проблема решилась, и с тех пор она со мной всегда здоровается.

— Если взять относительно близкую сферу — ЖКХ, создание ТСЖ — там же постоянно идет своего рода борьба за власть. Даже в рамках одного дома, а тут три деревни…

— Власть у нас относительная. Если речь идет о большой зарплате, каких-то льготах, то ничего этого у нас нет.

— Старостой может быть только постоянно проживающий в деревне человек или, к примеру, горожанин, который проводит здесь лето или приезжает на выходные?

— Таких жестких требований по закону нет. Но лично я считаю, что старостой должен становится только тот, кто постоянно здесь живет, сталкивается с этими людьми и их проблемами 24 часа в сутки. Мне, например, могут позвонить среди ночи и сказать: «Марина Сергеевна, у нас нет напряжения!»

— Насколько старосты прижились в Ленобласти и стоит ли распространить эту практику на всю страну?

— Думаю, этот институт показал свою эффективность, и его нужно внедрять везде. Это избавит и жителей, и органы власти от многих проблем — на самом деле никому не нужных проблем, которые есть сейчас.